Мужи апостольские. Протоиерей Максим Бойко

Мужи апостольские и апологеты

1. Гностицизм, сперва в чистом виде, затем в слиянии с манихейством (с III в.) и христианством (маркиониты, вардесаниты и др.) является долгим спутником Церкви. На фоне его и в разнообразных соотношениях с ним развивается православное богословие. Он сказывается у многих церковных мыслителей в постановке, а иногда даже и в решении ряда проблем. Это необходимо помнить для ясного понимания систем Оригена, св. Григория Нисского, так называемого Дионисия Ареопагиты, для уразумения всего смысла споров о единосущии и двух природах в Христе Иисусе. Не следует ставить вопроса о каком–то влиянии гносиса на христианство, что приводит к невозможности понимать само христианство. - Существо дела в том, что гностицизм, как и эллинистическая теософия, выдвигал и хотя и ложно, но часто предрешал христианские проблемы. Ибо весь мир был взволнован благовестием Христа и чуял близость Истины (стр. 13-15). И с этой точки зрения гностицизм дает очень много, позволяя от него заключать к тому, что в I и II вв. предносилось христианству.

Церковь, хотя и окруженная бурными волнами устремившегося в нее язычески–иудейского мира, стояла выше его проблем. Ее они не волновали, ибо она легко разрешала их, но не множеством взаимопротиворечивых учений, а целостностью своей веры. Она себя раскрывала, а не состязалась с «совопросниками века сего» . Ведь «проблемы» ставились и становились неразрешимыми там, где уже или еще не было религиозной целостности. Церковь не спешила оспаривать «внешних» и долго не выдвигала защитников христианства, равных по человеческому таланту и человеческому блеску Василиду или Валентину. Ибо людям она противопоставляла не людей, а Богочеловека, людским домыслам - Богочеловеческую Истину, в ней, в Церкви, живую. Она знала, что чрез нее развивается мир, что она его средоточие.

Раскрывая свою Истину и прежде всего исходя из себя самой, а не из преходящей злобы дня сего, Церковь, конечно, самоопределялась и эмпирически. Она жила и развивалась сначала памятью о своем Основателе, пребывавшем в ней. И эта память, осуществляемая в совершенном единстве знания и жизни, т. е. сам Христос в Своих верующих, была Священным Преданием Церкви, которое, содержа в себе всю полноту Живой Истины, воспринималось каждым членом Церкви в меру, доступную его вере и ему необходимую. Сначала Предание жило в апостолах. Затем оно хранилось их непосредственными учениками, «старейшими» или «пресвитерами», как малоасийские «пресвитеры», которые помнили ап. Иоанна и к числу которых принадлежал еп. Смирнский св. Поликарп, как «пресвитеры», на учение которых ссылался еще Климент Александрийский. Со второй половины I в. Предание начало письменно закрепляться и частью письменно продолжать свое развитие. В связи же с тем что записывалось не только несомненно церковное, но и являвшееся индивидуальным, частью даже неправильным осмыслением церковного, само Предание, храня истинный смысл учения, выделило Богодухновенную часть записанного. Впрочем, этим оно не отвергало прочего целиком и не препятствовало индивидуальному труду, напротив, многое одобряло и благословляло, хотя ранее времен и сроков само не определяло взыскуемого. И если Церковь как таковая пребывала неизменной в полноте, но и в полусокровенности своей Истины, во внешней сфере Церкви проявлялось ее внешнее самоопределение, и отдельные христиане стремились уяснить, оправдать и защитить христианство. Это ранее всего сказалось в творениях «мужей апостольских» и «апологетов».

Прежде всего представлялось необходимым определить отношение христианства к иудейству, вопрос, обостренный как иудео–христианами (стр. 17 сл.), так и маркионитами (гл. II,3). И те и другие одинаково могли ссылаться на Предание и Писание, в которых, с одной стороны, христианство резко противопоставлялось иудейству, а с другой - указывалась их связь. Надлежало найти какую–то высшую точку зрения, которая бы примиряла оба ряда высказываний, ни одним из них не поступаясь. - Климент Римский утверждал, что Ветхий Завет исходит от того же Бога, как и Новый, ни в чем ему не противоречит и относится к нему, как средство к цели. Не обесценивало ли это Ветхого Завета? - «Послание Варнавы» заявляло, что по существу Ветхий Завет с Новым тождествен, но что с самого начала по наущению злого ангела евреи понимали его не истинно и духовно, а буквально. - Это и обесценивало иудейство и слишком походило на гносис. Осторожнее всего выражена раннехристианская мысль св. Игнатием Антиохийским : Ветхий Завет, пророчество и жречество - благо, но Новый Завет, «исполняющий» Ветхий, и Архиерей Иисус Христос - выше и лучше. Так - вполне в духе св. Павла - и за иудейством признается известная самоценность.

Это понимание необходимо связано с некоторым усмотрением «историчности» христианства, которое оказывается средоточием в развитии человечества и мира. - Конечно, христиане - новая тварь, соль земли, существо, душа и цель ради них созданного мира; и «Бог медлит разрушить мир ради семени христиан» (Посл. Диогн., Иустин). В христианстве стала полной, «исполнилась» Истина. Частичные откровения ее, и ныне еще абсолютно ценные, были уже в дохристианское время: в Моисее, пророках, в человеческом разуме. Можно даже сказать, что вся история человечества представляет собой единый процесс Богооткровения, по существу христианского (ср. стр. 19,21,22 гл. II). Но в Иисусе Христе окончательно и совершенно воплотился Логос, уже ранее являвшийся в человеческом образе святым Ветхого Завета (Иистин) .

Так предопределялось и отношение к язычеству, философия которого разумеется у Иустина под Богооткровением в человеческом разуме (ср. стр. 21,29). Но в язычестве необходимо было не только оспаривать его отдельные заблуждения, а и отчетливо показать ложность его в целом и непримиримость его с христианством как иной религии. И многие апологеты переходят в энергичное наступление. - Язычество вызвано к жизни бесами (ср. стр. 21 cл., 21, гл. 1,3), которые, обращаясь около вещества, жаждая жертвенного дыма и крови, пользуются уклоном души к дольнему и соблазняют ее считать их богами (Афинагор). Эрмию (II в.) эллинская философия представляется только собранием взаимопротиворечивых учений - «То я бессмертен и радуюсь, то снова смертен и скорблю; то меня разрывают на атомы, делают водою, воздухом, огнем, превращают в дикого зверя, в рыбу. Наконец, приходит Эмпедокл и объявляет меня дымом».

Ученик Иустина Татиан считает греческую мудрость «бабьими сказками» и «ребячьими бреднями», а «болтливых на язык и глупых умом» философов «бесплодными виноградными лозами» и крикливой «стаей ласточек». - «Они оставляют одно плечо голым, отпускают длинные волосы, отращивают бороду и звериные когти и уверяют, будто ни в чем не нуждаются», «подражают псам».

А между тем Диоген умер от того, что сырьем съел полипа, Аристипп распутничал, Платон продан Дионисием в рабство за обжорство, все же прочие - сластолюбцы, лжецы и добиваются хороших местечек да денег.

Сам Татиан … дофилософствовался до ереси, и не он, а его учитель «философ» Иустин ближе к идее и духу христианства. Ценя истину и в языческой философии и понимая эту философию как подготовку и движение к нему, апологеты в общем пользовались ее языком, методом и открытиями. И даже нападая на нее, они более защищались от нападок язычества или боролись с его равнодушным и неосведомленным пренебрежением. Их «апологии» были обращены либо к гонителям христианства - императорам, либо к образованному эллинистическому обществу. Ведь о христианах или ничего не знали, или знали лишь нелепые басни о их безбожии, о поклонении богу с ослиной головой и таинственных пиршествах, сопровождаемых свальным грехом и людоедством. Лучшим людям христианство казалось опасным для государства и общества суеверием. Даже когда язычники стали знакомиться с христианством и Библией, очень немногие сумели, как философ Нумений, их оценить: большинство, как автор «Правдивого рассуждения» Кельс (II в.), существа нового учения не понимало. Нетрудно было критиковать язычество, сосредоточившись на материалистических и скептических течениях I и II вв., на скептическом равнодушии легкомысленного, хотя и остроумного Лукиана, на эпикурейской морали и на обилии враждующих направлений. И в апологетах приходится удивляться не резкости отдельных выпадов, а исключительной терпимости и умению оценить и выделить существо греческой мысли.

Критикуя язычество, апологеты связывают философскую оценку его с нравственной. Не разделяют они теории и жизни и в защите христианства, отличие которого от язычества представляется им не только отличием истины от заблуждения, но и отличием праведности от порочности. Связь теории с жизнью - исходный пункт и критерий всякого умозрения, ибо Воплотившийся раскрыл полноту Истины (Иустин, Аристид). Твердость христианских мучеников обратила Иустина от философии к христианству; он обосновывает истинность христианства и тем, что указывает на добродетели христиан и на нравственный переворот, совершающийся при переходе к христианству. Одна из лучших апологий, «Послание к Диогнету», дает воодушевленное описание жизни христиан, а «философ» Афинагор видит доказательство истин веры в осуществляющих ее делах. «Если ты скажешь: «Покажи мне твоего Бога“, я отвечу: «Покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога“». Тот, у кого очи души омрачены грехом, Бога не видит.

«Человек должен иметь душу чистую, как сияющее зеркало. Когда на зеркале ржавчина, не может быть в нем видимо лицо человеческое. Так и человек, когда в нем грех, не может созерцать Бога».

Ведь познавать Его мы в силах лишь тогда, когда благи, заключая к Нему от благого в нас. Так и Бог «все соделал из несущего в сущее, дабы чрез дела постигалось и мыслилось величие Его» (Феофил) .

Исходя таким образом из христианской веры (стр. 11-13), раскрывают христианские мыслители I–II вв. ее содержание и определяют отношение ее к языческой философии. Они безбоязненно «повторяют», т. е. чрез поставление в иную связь «исполняют» то истинное, что в ней находят. Ведь многие из них пришли к христианству, как Иустин и Феофил, или путем философских исканий, или от греческой философии, в которой видели частичное Богооткровение. Для многих из них христианство и было истинной философией.

2. Вера в бытие Божие является «природным человеческому естеству мнением» (Иустин). И об этом же бытии говорит человеку весь мир, без Бога и Боговедения непонятный. - «Невозможно исследовать и познать человека, не исследуя всей совокупности вещей. Ибо все связано и находится в таком единстве и сцеплении, что, если мы тщательно не исследуем Божественной Природы, не поймем мы и человеческой» (Милукий Феликс).

Однако для Богопостижения необходимы не только очи духовные, но и очи не омраченные грехом и вещественностью. Потому–то умопреклоненные к вещественному языческие «богословы» и чтут «теили иные виды вещества», признавая богами «либо огонь, либо ветер, либо движущийся воздух, либо круг звездный, либо бурные воды, либо небесные светила» (Афинагор). Потому–то они - даже Платон, рядом с Безначальным Богом признававший богами звезды и демонов, - не могут подняться до исповедания единого Божества. И те, кто, как стоики (стр. 19), возвышаются над нелепыми баснями о спорах богов между собою, все еще далеки от истинного учения. Их боги рождаются, происходят во времени и из материи. Но не огонь и не вещество Единый Бог: Он неизменен, а вещество изменчиво и обречено на гибель в огне (он же). Один Бог, «соделавший начало всего», «невидимый и все видящий, не местный и все испомещающий, ни в чем не нуждающийся, но в коем нуждается и чрез коего все»; владыка всего и «царь веков» (эонов), вседержитель, законодатель и «Отец всяческого» (мужи апостольские). Созерцание неба, земли, моря и солнца, всего дивного порядком своим космоса приводит к постижению единого Божества (Аристид, Афинагор, Татиан).

«Бог единый сотворил из тьмы свет, хранилища ветра полуденного и сокровенное бездны, и пределы морей, и скопления снега и града… Бог мой - Владыка вселенной. Один Он простер небо и установил ширь поднебесной, возмущает пучину моря и шум волн его возбуждает… О Нем ты, человек, говоришь, Его духом дышишь и - Его не ведаешь» (Феофил).

Правда, часто апологеты предполагают, что Бог создал мир из материи. Но это не дуализм, так как материя отнюдь не берется в гностическом смысле, а просто недодуманность. Ведь апологеты со всей решимостью утверждают единственность «неизреченного, безыменного, нерожденного» Бога. Если бы, рассуждает Афинагор, от начала было несколько богов, они бы не могли находиться в одном месте и, как многие, быть единством, безначальностью, бесстрастностью и неделимостью или простотой. А если бы они находились в разных местах, мы бы, признав одного Богом, не нашли места для других, ибо Бог все заполняет, безграничен и все творит. Как истинное и безначальное существо, Он вечен, а потому бессмертен, неизменяем и недвижим, духовен и невидим.

«Как душа в человеке не видима и не зрима ему, познается же чрез движение тела; так и Бога нельзя видеть очами человеческими, но созерцаем Он и познаваем из Его провидения и дел… Если не может человек взглянуть на солнце… то не менее ли еще смертный человек может воззреть на неизреченную славу Божию?» «Вид Бога неописуем и неизъясним… Слава Его бесконечна, величие необъятно, возвышенность непостижима, мощь неизмерима, мудрость неисследима, благость неподражаема, благодеяния неизреченны. Назову Его Светом - о творении говорю; Словом - говорю о владычестве; назову Умом - говорю о Его мудрости; Огнем - о гневе Его» (Феофил, Иустин, Татиан).

Но это не «Неведомый Бог» гностиков, и нет еще у апологетов пафоса непостижимости, свойственного александрийцам.

В некоторой мере Бог постигается. Ему приличествуют имена Духа и Вечного Ума.

У мужей апостольских учение о Логосе только намечено. - Христос, «наш Бог» и «Сын Божий», есть «Речение (????) Bседержителя и преславного Имени». Он един с Отцом, но и отличен от Него, из Него исшедший, в Нем действующий и в Него возвратившийся Дух Божий. Как Дух Христос предсуществовал Своему явлению на земле или вочеловечению. Изойдя от Бога, как Слово из Молчания, Он стал «Словом и Законом» и «нашим единственным Учителем». Он принял «зрак рабий», чтобы потом, покинув его, воссоединиться с Отцом, думают одни. Во Христе Божество сосуществовало с человечеством, говорят другие.

«Бог наш Иисус Христос по домостроительству Божьему нанесен был Мариею от семени Давида, от Духа Святого; рожден Он был и крестился, дабы страданием воду очистить», - говорит Игнатий Антиохийский, настаивающий на действительности страданий, смерти и воскресения Христовых. Этим отвергается всякий докетизм и обосновано упование на спасение всего, даже плоти, которую Христос вознес с Собой на небо. Плоть же Его, или тело Его, и есть спасенное Им человечество или заступившая место ветхозаветного Израиля Церковь, которая также предсуществовала у Бога, как и Христос, которая создана и явлена во плоти Христовой. Христос не только индивидуум, а и Всеединый Человек. Он - Муж, а Церковь - непорочная его супруга (Климент). Этому не противоречит, что Церковь есть и ныне существующая на земле христианская община, продолжающая ветхозаветную: на земле Церковь раскрывается и становится в грядущее Царство Божие.

Гностическому дуализму противопоставлено оправдание сотворенного мира, который чрез раскаяние становится святым в Церкви (Эрма) . Человеческое тело будет преображено и просветлено. Но оно, верный спутник души, и теперь уже прекрасно. Потому надо его хранить благим и чистым, а не отвергать: оно - храм Духа Святого. И в корне ошибочно противопоставление «радостного язычества» «мрачному аскетизму» христианства. Именно религия позднего язычества и аскетична; христианство же в борьбе с нею и гносисом защищает сотворенный Богом мир, отвергая лишь рабствование ему. И в этом - жизненный смысл начинающей уясняться догмы Боговоплощения.

Первоначально, говорят апологеты, Бог был один. Однако не был Он «алогичным» или «бессловесным», но в Себе самом обладал Своею «словесною мощью». Она была «внутренним Словом Божьим» (????? ??????????), дабы стать и «Словом произнесенным», или «внешним» (????? ??????????).

«Ранее всех созданий породил Бог из Себя самого некую Словесную Силу, которая… называется иногда Мнением (????) Господа, иногда - Мудростью (Sophia), иногда - Ангелом, иногда - Богом, иногда - Господом и Словом; иногда именует она себя самое Архистратигом» (Иустин).

Рожденное «Силою и Волею Отца», «Перворожденное» Слово не перестало быть в Боге, и рождение Его не сделало Отца «бессловесным». Но Слово - и «нечто иное», чем Отец, хотя «не по понятию, а по числу», «другой Бог», пребывающий «во второй земле» и «служитель Отца всяческих» (стр. 17 сл., 21,23,30 сл.).

Чрез Слово Бог сотворил мир и чрез Него же раскрывает Себя миру в творении и в Богопостигающем сознании людей, даже язычников. Жизнь мира и есть раскрытие в нем Бога Отца через Слово, история Богоявления (теофании), как завершающихся Боговоплощением Христофаний, история Божьего домостроительства (икономии - ?????????). Бог породил Сына Своего как начало всего, дабы чрез Него «создать и образовать всяческое». Так от пламени исходит, его не умаляя, другое пламя (стр. 27). Так звучит вовне мысль–слово или луч исторгается от солнца и в него возвращается. Предвечно пребывающий в Боге Разум (Логос) «проистек» из Него, чтобы стать «идеей и энергией» всего и спасти людей, которые согрешили, ослушавшись Его Закона, и в «помрачении души и окаменении сердца» подпали смерти.

Из того, что Логос вочеловечился, следует, что средоточие мира - человек и что ради человека создан и спасен мир (ср. гл. I–II). Этим устраняется языческий безличный натурализм, как и гностическое отрицание плоти во имя ложной духовности. - Христос был не только духовным, но и душевно–плотским человеком и Богом, воплотившимся, как человек Иисус. У апологетов встречаются утверждения, что Логос, как Дух или Сила Божия, соединился с человеком Иисусом во время Его рождения или крещения (так же - Эрма ). Но преобладает мысль, что Логос снизошел на Марию и, сотворив Свою человеческую природу, родился от нее, т. е. воплотился. Иные считали возможным говорить даже о страданиях Бога. Во всяком случае, во Христе признается единство Божества с человечеством, не приводящее, однако, к их отождествлению. А это помогает наметить различие между Логосом и «Святым Духом пророческим». Феофил даже думает, что Бог сочетался с Софией (Духом Святым) и породил от нее Логос (стр. 22 сл.).

Не следует придавать особенное значение формулам апологетов. Надо всегда помнить, что они, во–первых, старались уяснить язычникам христианство в понятиях языческой же философии и что они, во–вторых, в этих же понятиях старались выразить христианскую Истину. Ее же они понимали не как теоретическую только, но как всецелую. Их не занимал сам по себе вопрос о том, является ли рождение Логоса лишь условием творения и фактом Божьего домостроительства или еще (и прежде всего) внутри–Божественным, имманентным Богу фактом. Они не задумывались над тем, насколько точно выражали они тайну Боговоплощения.

Ибо им она не сама по себе была существенна. - Они хотели - в противовес язычеству и гностицизму - обосновать христианское понимание мира как благого, хотя и грешного, творения Божьего, абсолютную ценность человеческой жизни. Они были философами, но философия их была не теоретическим исканием, а осмыслением целостного и религиозного опыта.

Существование и спасение мира осознавались ими как проявление Всеблагости Божьей (Иустин, Татиан, Феофил), которая создала его или из предсуществовавшей материи (Иустин, Татиан), или прямо из небытия (Феофил), людей же предназначила к соединению с Богом, к бессмертию и обожению. Ведь человек создан не смертным (Бог не виновник смерти) и не бессмертным (человек - не Бог), но способным к тому и другому, дабы, если устремится к тому, что ведет к бессмертию, исполняя заповеди Божьи, получить от Бога в награду бессмертие, если же уклонится к делам смерти, Богу не повинуясь, - самому стать виновником своей смерти» (Феофил).

Как и другие дары Божьи - разум, свободу, - бессмертие надо заслужить (Иустин, Татиан), хотя оно и возможно только благодаря Творцу, а после грехопадения - только благодаря Искупителю, Логосу, «вновь рождающемуся в сердцах верующих». По неисследимому чину спасения Логос воплотился, когда люди убедились в своей немощи и в необходимости помощи Божьей (Посл. Диогн.). И Логос Христос, вознесшийся во плоти, спасет, воскресит и тела людские. Мы воскреснем, но не так, как учат стоики, по словам которых чрез определенное время всегда появляются и без нужды погибают одни и те же существа (стр. 19), а однажды (Татиан). «Узришь Бессмертного, если ныне в Него веруешь» (Феофил).

И хотя все это - воля Божия, хотя осуществится замысел Божьего домостроительства, мировое развитие не связано необходимостью или роком, а обусловлено свободной волей человеков и демонов (Иустин). Бог все предвидит, но не предопределяет, награждая и карая человека за свободные его поступки. В свободе - гибель человека, в свободе же и спасение его. От него самого зависит: ждет ли его вечная мука или вечное блаженство. А они воздаются всему человеку, т. е. не только духу его, а и его душе и телу. Ибо для Бога возможно воскресение тела, т. е. воссоединение разъединенных смертью элементов; и оно достойно Его, ибо достойным Его было само создание тела.

Примечания:

Издания апологетов и мужей апостольских, кроме Migne, Funk и 0ttо - Texts and Studies, Contributions to Biblical and Patristic Literature, ed. by J. A. Robinson, Cambridge, 1891 сл. (Aristides - I, 1), Q. Rauachen Florilegium patristicum (lustinus - facs. 2, 1904); Q. Kruger Die Apologien lustinus des Martyrers, 2 ed., Freiburg i. Br., 1896 («Sammlung ausgewahlter Kirchen–und dogmengeschichtlicher Quellenschriften» hqb. v. Dr. G. Kruger); Q. Arсhambault Justin, Dialogue avec Tryphon, texte grec, trad, franc. 2 v. Paris, 1909 («Textes et documents» publies par H. H e m m e r e t P. L e j а у). Особенно существенны тексты: Clemens Rom. 1; 13-20; 37-45; Barnabas 3, 12, 14; 5, 7; II Сlement. 9, 14; I g n a t i i A n t. ad Philad. 9; ad Eph. 18, 8; A r i s t i d e s 1, 2, 6, 16; A t h e n a g о r a s 8; 17-24; 31-37; I u s t i n u s I Apol. 8-13; 32 сл.; 46; 61-63; 66; II Apol. 5-8; 2, 10; 12-19; 23; Dial. 11, 28-31, 43, 48, 51, 56, 60 сл.; 88, 126; Tatianus c. graecus 1, 4, 8, 10, 15-20, 25-28; Theophil. 1, 1, 4; 1, 4, 6, 7; 1, 10; 2, 10, 23; 2, 24, 27; A d. D i о g n. 6 сл.; M i n u с i u s F. 17; H e r m a s Pastor Simil. 9, 16, 5-7; Clemens Alex. Strom. 6, 5.

Мужами апостольскими непосредственно называются ученики, сотрудники и преемники святых апостолов. Их творения имеют характер апостольских писаний: краткость, простоту слога и широкий объем вопросов христианской жизни.

Святой апостол Варнава , иудей расселения с острова Кипра, один из семидесяти учеников Спасителя, член Иерусалимской христианской общины и сотрудник апостола Павла. Апостол Варнава устраивал Церковь на о. Кипре и там мученически скончался около 70 года. Если приписывается одно послание, направленое против иудействующих еритиков. В этом послании разъясняются смысл нравственых постановлений Апостольского собора.

Святой Дионисий Ареопагит родился в Афинах; путешествовал по разным странам для приобретения образования. В христианство обращен апостолом Павлом и им же поставлен первым Афинским епископом. Ревностно распространял христианскую веру. Скончался мученически. Ранее ему приписывались следующие творения: «О небесной иерархии» (учение о девяти чинах ангельских), «О церковной иерархии» (ее степенях), «Об именах Божиих» (разъясняется значение имен Божиих, употребляемых в Священном Писании) и др. Сегодня в церковно-исторической науке принято считать, что этот корпус творений появился не ранее VI века и принадлежит неизвестному автору, получившему прозвище Псевдо-Дионисия Ареопагита . Характерная черта всех этих соченений – возвышенное и глубокомысленое богословствование.

Святитель Климент , третий епископ города Рима (92-101гг.). Мученически скончался в Херсоне. От него сохранилось одно послание к Коринфянам, в котором он, как и апостол Павел, пишет о божественном происхождении церковного устройства, необходимости подчинения иерархии и соблюдение мира между христианами. Кроме того, он излагал в послании учение о будущем воскресении.

Святитель Игнатй Богоносец , епископ Антиохийский, ученик св. апостола Иоанна Богослова, растерзан зверем на орене цирка в Риме при Траяне в 107 г. От него сохранилось семь посланий: к ефесянам, магнезианам, траллицам, римлянам, к святителю Поликарпу Смирнскому, смирнянам и филадельфийцам.

В своих посланиях он излагает учение о Божественной и человеческой природах в Иисусе Христе и о необходимости единения верующих с епископом для сохранения в Церкви истиного учения. Послание святителя Игнатия содержат в себе образец вида и христианской нравствености.

Святитель Поликарп Смирнский – ученик апостола Иоанна Богослова, рукоположенный им в епископа, пробыл на кафедре до глубокой старости и был сожжен на костре в гонение при Марке Аврелии.

Из посланий святителя Поликарпа сохранилось лишь одно – к филипийцам, в котором он, как и апостол Иоанн Богослов, говорит об истинном воплощении Бога-Слова.

Святитель Папий , епископ Иерапольский – ученик Иоанна Богослова и друг Поликарпа Смирнского. Он изучил Священное Писание, собирал незаписаные изречения Господа Иисуса Христа, предание о Его земной жизни и составил 5 книг «Изъяснений Господних Изречений», которые сохранились в отрывках.

Святитель Ерм , родом грек, член Римской церкви; в 140-55 гг. составил книгу «Пастырь », в которой описывает бывшее ему видение откровения о настоящей и будущей судьбе Церкви и о христианской жизни.

А. Первыми христианскими писателями после св. Апостолов являются Мужи Апостольские, то есть непосредственные ученики и преемники Апостолов. В таком смысле употреблял термин «Муж Апостольский» ещё Тертуллиан в своём сочинении «О прескрипциях против еретиков» (Tertull. De praescript. haer. // PL. T. 1. Col. 44C; еблять в более широком значении - в применении вообще к древним писателям I-III в. или лицам, признанным достойными свидетелями апостольского Предания. В современных изданиях под заглавием Patres apostolici соединяются, по примеру старых изданий Котелье (J.-B. Cotelier) и Иттига (Т. Ittig), сочинения св. Климента Римского, [«Послание»] Варнавы, свв. муч. Игнатия, Поликарпа, [«Пастырь»] Ерма, с фрагментами

быть оправдано только с практической точки зрения, поскольку оно обнимает все сочинения, относящиеся к ближайшему послеапостольскому времени.

В собственном смысле слова Мужами Апостольскими можно назвать только свв. Климента, Игнатия и Поликарпа, ибо они, действительно, общались с Апостолами и были их преемниками по управлению Церковью. То, что Поликарп [Смирнский] был учеником св. ап. Иоанна Богослова определённо говорит св. Ириней {Iren. Adv. haer. Ill, 4//PG. T. 7. Col. 851В; p. п.: С. 224), а то, что свв. Климент (ibid. Ill, 3 // Col. 849В) и Игнатий были современниками Апостолов подтверждается церковным Преданием (впрочем, довольно поздним) и заверяется ранней датой их смерти. Напротив, для других авторов близость их с Апостолами является спорной (Ерм по свидетельству так называемого Мура-ториева фрагмента 85 написал свой «Пастырь» при Пие, папе Римском, следовательно, в середине П века). Не были они также и непосредственными преемниками Апостолов и в иерархическом служении: они большею частью даже вовсе не принадлежали к иерархии (Ерм), но были харизматиками.

Древние христиане с большим уважением относились к творениям Мужей Апостольских и другим древним сочинениям: их обыкновенно сохраняли в одном кодексе с книгами Священного Писания: так оба Послания св. Климента сохранились в древнейшем Александрийском кодексе (V в.), а «Послание Варнавы» и «Пастырь Ерма» - в Синайском кодексе (IV в.). Творения эти цитировали в качестве Священного Писания (ср.: «Пастырь Ерма» у св.Иринея-Iren. Adv. haer. IV, 20,2 // PG. T. 7. Col. 1032C; p. п.: C. 269) и читали за Богослужением (Euseb. Hist. eccl. Ill, 3, 6 // PG.T. 20. Col. 217B;p.п.: C. 96; Hieron. Devir. illustr., 10//PL.T. 23. Col. 625; p. n.: C. 271). Только в IV в. эти Послания были окончательно исключены из числа канони

Б. ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ СВОЙСТВА

ТВОРЕНИЙ МУЖЕЙ АПОСТОЛЬСКИХ

Условия, при которых возникли творения Мужей Апостольских, были, по существу, теми же, что и при Апостолах. По-прежнему миссия и упорядочение церковных отношений составляло насущную потребность времени, по-прежнему верующее сознание волновали вопросы, выдвинутые еретиками апостольского времени. Поэтому писания Мужей Апостольских во многом напоминают Писания Апостолов. Все они написаны в эпистолярной форме «по образцу» апостольских Посланий, с обычными надписаниями и приветствиями. Все они изложены простым безыскусным языком, как и Послания Апостолов.

При этом нельзя не заметить, что и по содержанию они стоят под сильным влиянием апостольских Посланий,- так 1-е Послание св. Климента к Коринфянам отражает собою 1-е Послание Коринфянам св. ап. Павла и Послание к Евреям; Послание св. Поликарпа [к Филиппийцам] почти всё состоит из набора цитат из разных апостольских Посланий (1 Пет., 1 Ин. и др.). Кроме того, Мужи Апостольские постоянно черпают, как сами они говорят о том, из устного апостольского Предания. Это и понятно: они их ученики.

Наконец, и по общему нравственно-практическому характеру своих творений Мужи Апостольские приближаются к новозаветной письменности. Все сочинения их (как и Писания Апостолов) - [внешне] - произведения обстоятельств и написаны по случайным поводам - для устранения церковных нестроений и утверждения христиан в вере. Все они поэтому представляют почти сплошь одни увещания. Но при всём сходстве Посланий Мужей Апостольских с Посланиями новозаветными, они всё же имеют и свои отличия.

*Мужи Апостольские уступают Апостолам по глубине проникновения в истины христианства; их собственные мысли, которые они примешивают к передаче апостольского Предания, поражают своей наивностью и незрелостью. Так, св. Климент Римский серьёзно пересказывает басню о [птице] Фениксе, как доказательство Воскресения 86 , приводит из Священного Писания не существующие в нём изречения. Уступая Апостолам в глубине понимания христианства, Мужи Апостольские стоят ниже и следовавших за ними писателей по силе богословской рефлексии: научной обработки богословия у них нет и следа, рациональных доказательств они не приводят, плана и системы в своих писаниях не наблюдают и выступают просто как авторитетные свидетели апостольского учения. Таким образом, писания Мужей Апостольских отличаются простотой и безыскус-

ностью не только по форме, языку, содержанию, но и по построению (отсутствие системы и рациональных доказательств).

В. ВАЖНОСТЬ ТВОРЕНИЙ

При всей простоте и незамысловатости своих творений Мужи Апостольские имеют для нас особенный авторитет: их значение заключается в их древности и связи с Апостолами. Они - свидетели апостольского Предания. С другой стороны, для исторической науки их сочинения - источник для ознакомления с жизнью Церкви первохристианской эпохи и, в частности, церковной организацией и учением (история канона, символ и пр.).

От века Мужей Апостольских до нас сохранилось весьма мало сочинений. Объясняется это, прежде всего, тем, что древние христиане всецело жили в атмосфере апостольского Предания; они ещё видели и слушали самих Апостолов, имели их Писания и потому собственно прямой потребности в [другой церковной] литературе не имели. Устная проповедь предстоятелей Церкви и харизматиков доставляла им всю необходимую духовную пищу. Поэтому Мужи Апостольские писали редко, только по требованию особых обстоятельств (каковых было в общем немного, ибо христиане в то время ещё не вступали ни в резкие столкновения с язычеством, ни в догматические споры с еретиками), а если и писали, то считали лишним предлагать полное учение даже по спорному пункту, делая лишь более или менее существенные намёки, причём просили самих верующих вспомнить слышанную ими от Апостолов проповедь истины; они как бы затруднялись выступать со своими писаниями после Апостолов и перед учениками Апостолов (Ign. Ер. ad Eph., 12 // PG. Т. 5. Col. 656А; р. п.: С. 313). Другой причиной скудости послеапостольской литературы была малообразованность древних христиан. Христианство распространялось преимущественно среди низших классов общества, среди бедноты, лишённой средств к образованию. Понятно отсюда, что у [ранних] христиан и не могло возникнуть потребности к литературному выра-

Манихейство

Манихейство относится к еретическим учениям близким к гностицизму. Его основателем был персидский мыслитель Мани (лат. Манихеус), который жил примерно в 216- 270 гг. и происходил из царского рода. В Индии его считали автором новой религии.

В манихействе зороастрийский дуализм был доведен до классического вида. Свет и тьма суть двойное начало одновременно божественного и дьявольского происхождения, между ними происходит постоянная борьба. Человеческая душа также понимается дуалистически, одна ее часть произошла из света, другая - из тьмы. Там, где есть красота, душа побеждает материю, и, наоборот, в безобразном одерживает верх материя.

Манихейство указывает и путь преодоления зла. Человек может быть спасен, но для этого необходимо, чтобы он отдался наистрожайшему аскетизму, напоминающему буддийский. "Ведающему" человеку предписаны многие строжайшие запреты (запрет употреблять мясо, запрет сексуальных удовольствий, занятий обычным физическим трудом), в то же время лишь "слушающему" (послушнику) эти запреты смягчены, что напоминает буддийское деление на монахов и светских последователей.

От учения христианской церкви манихейство основательно отличается отбрасыванием Ветхого завета, дуалистическим учением о двух царствах и особой идеей искупления, которая предписывает человеку, согласно указанию Иисуса, самому реализовать свое искупление. Манихейское учение распространилось прежде всего на Востоке, в Южной Европе и Северной Африке, где оно образовало самостоятельную религиозную общину и одно время было опасным для христианства. Манихейские общины удерживались почти в течение всего средневековья.

В сочинениях апостольких отцов, тесно связанных с кругом представлений Нового Завета, были лишь приблизительно намечены основные пункты будущего теоретизирования. Апологетика сделала первые шаги к построению христианской теории.

Апостольские мужи (апостольские отцы) - современники и сотрудники апостолов, непосредственные их ученики. Сочинения апостольских мужей показывают отношение раннехристианской церкови к иудаизму и язычеству, содержат сведения о богослужениях и таинствах древней церкви, а также о жизни христианской общины того времени.

Труды мужей апостольских были составлены на греческом языке, а затем переведены на сирский, коптский, эфиопский, армянский и русский. К числу апостольских мужей относят: Св. апостола Варнаву; Св. Климента Римского; Св. Игнатия Богоносца; Поликарпа Смирнского; Папия Иерапольского. Также к трудам апостольских мужей относятся анонимные сочинения «Дидахе» и «Пастырь Гермы».

Дошедшие до нас отрывки из сочинения Папия, ученика ап. Иоанна, несомненно подлинны; сочинения же остальных критика подвергает большему или меньшему сомнению. Послание Варнавы некоторые приписывают другому автору; из сочинений Климента Римского признают подлинным только его первое послание к коринфянам. Сочинение Гермы «Пастырь» приписывают не тому автору, о котором говорит ап. Павел (Рим 16:14). Оспаривают также послание Поликарпа Смирнского к финикийцам и послания Игнатия Антиохийского. Напротив, некоторые из патрологов защищают их подлинность. Как бы то ни было, во всяком случае сочинения эти имеют большую важность для древнейшей истории христианства.

Деятельность раннехристианских апологетов отчасти уже была подготовлена эллинистическим иудаизмом (Филон Александрийский "Апология в защиту иудеев", Иосиф Флавий "О древности иудейского народа, против Апиона"). Апологетическая тематика присутствует в Новом 3авете (см., например, Деян. 14.15-17; 17.22-31; Рим. 1.18-32) и в творениях мужей апостольских.

Задача апологетики состояла в том, чтобы продемонстрировать языческому миру приемлемость христианства с самых разных сторон - гражданской, философско-богословской, религиозной, культурной и т. д. Апологеты стремились защитить христианскую веру от нападок со стороны нехристианских мыслителей, часто используя при этом рациональную аргументацию и обращаясь к философской терминологии. Они обращаются со своими трактатами к правителям и слоям образованных людей, которых они призывают защищать преимущества христианского учения.

Апологеты по-разному относились к античному наследию. Грекоязычный апологет Св. Юстин (родом из Сирии, ок. 100 - ок. 164) почитал античную философию, особенно Платона. При этом он доказывал, что свои лучшие идеи (космогонию, учение о свободе воли) Платон, будучи в Египте, заимствовал из учения Моисея, и таким образом, Платон оказывается в какой-то мере христианским мыслителем. Ученик Св. Юстина Татиан (родом из Месопотамии, ок. 120 г.), напротив, отвергал греческую философию, пользуюсь зачастую не содержательными аргументами, а осуждением "безнравственного" поведения греческих философов.

Апологеты на основе Евангелия пытались решить философские вопросы. Они были первыми христианскими философами, которые хотели приспособить греческое философское учение к потребностям собственных концепций. Их деятельность приходится на II столетие, называемое столетием апологетов - единственно правоверных философов. Интересы апологетов были разные: одни работали в теории становления христианской науки, другие осуществляли практическую деятельность (как пропагандисты). Одни полемизировали с язычниками, другие - с еретиками. Одни были приверженцами эллинистической духовной культуры, другие - ее противниками, Некоторые предавались метафизическим спекуляциям, другие опирались на трезвые суждения здравого смысла.

Прежде всего, апологетика старалась опровергнуть возводимую на христиан клевету и дать ответ тем, кто обвинял Церковь в том, что она является угрозой государству. Подчеркивая высокие нравственные качества своих единоверцев, они заверяли, что их вера способствует спокойствию и благополучию как императора и государства, так и общества в целом. Во-вторых, раннехристианская апологетика раскрывала абсурдность и безнравственность язычества, его мифологии и божеств и утверждала, что христианство обладает единственно верным учением о Боге и мире. Она не просто опровергала аргументы философов, но показывала, что сама их философия, имея единственным обоснованием человеческий разум, не может достичь истины. Отмечая параллели между языческой философией и христианской мыслью, многие раннехристианские апологеты в то же время представляли философию как предшественницу христианства, а христианство - как откровение того, что философия лишь предчувствовала. Кроме того, они опровергали обвинения в чудовищных преступлениях (атеизм, каннибализм, эдиповы кровосмешения и проч.), возводимых на христиан, доказывая их невозможность и абсурдность. Наконец, они раскрывали перед языческим миром христианское понимание Священного Писания, при этом отмежевываясь от "ветхого Израиля" - иудейства.

Наиболее древними из греческих апологетов считаются Кодрат и Аристид, которые обратились с апологиями в защиту христианской веры к императору Адриану (117-138) (Euseb. Hist. eccl. IV 3). Ок. 140 г. был записан "Диспут Ясона с Паписком о Христе", автором которого считают Аристона из Пеллы. Это произведение, фрагменты которого сохранились в апологии Оригена "Против Цельса", является наиболее ранним из дошедших до настоящего времени сочинений, целиком посвященных антииудейской полемике. Самый известный из греческих раннехристианских апологетов II в.- мч. Юстин Философ. У Евсевия (Hist. eccl. IV 26.1; 27.1) имеется свидетельство о свт. Аполлинарии, еп. Иерапольском, обратившемся с речью к императору Марку Аврелию. Ученик мч. Юстина Татиан (ок. 120-185) написал "Речь к эллинам" (после 165), в которой подверг критике всю языческую культуру. Проблема взаимоотношений Церкви и государства на примере связи судеб Римской империи с христианством была развита св. Мелитоном, еп. Сардским, в "Апологии" (другое название - "Книжка к Антонину", ок. 170, сохранилась только в отрывках), адресованной Марку Аврелию. Современником Татиана и Мелитона был Афинагор, христианский философ из Афин. Ему принадлежит "Прошение о христианах" (ок. 177), направленное императорам Коммоду и Марку Аврелию, в котором он стремился доказать, что преследование христиан неразумно. В правление имп. Коммода (180-192) св. Аполлоний Эфесский произнес апологетическую речь, сохранившуюся в мученических актах.

Среди раннехристианских апологетов были и такие, которые адресовали свои произведения частным лицам. Из них прежде всего следует упомянуть последнего из греческих апологетов II в. св. Феофила Антиохийского, автора 3 книг "К Автолику" (ок. 182), написанных для образованного и влиятельного язычника, имеющего предубеждения против христианства. Анонимное "Послание к Диогнету" (ок. 200) представляет собой апологию, составленную в форме письма для знатного язычника, желающего познакомиться с христианской религией.

В III в. апологии пишут Климент Александрийский и Ориген. В отличие от предыдущих апологий "Протрентик" ("Увещание к эллинам", нач. III в.) Климента Александрийского создан уже не столько для защиты христианства от нападок и преследований, сколько ради привлечения язычников к истинной вере. К жанру "Протрентика" близко и сохранившееся на сирийском языке "Слово к Антонину" Псевдо-Мелитона (нач. III в.). Самым значительным произведением раннехристианской греческой апологетики является сочинение Оригена "Против Цельса" (сер. III в.).

Характеристика второго периода (мужи апостольские). Особенности цитирования Писания у мужей апостольских

Определенных и точных свидетельств о собрании св. новозаветных книг в один состав из времени мужей апостольских, т.е. учеников и преемников апостольских немного. Большею частью мужи апостольские приводят в своих писаниях места из св. книг как Ветхого, так и Нового Завета, или вовсе не указывая прямо что данные слова суть заимствование из Св. Писания, или же не указывая того писателя, у которого заимствуется то или другое место, а только подтверждая себя известными словами, как словами писания вообще. При помощи таких указаний мы имеем свидетельства из этого времени за существование, распространение и употребление в христианских обществах в качестве писаний священных -- почти всех книг Нового Завета. Прямые же свидетельства мужи апостольские и церковные учители, и писатели первой половины П-го века дают только о нескольких отдельных св. книгах Нового Завета, но большего числа свидетельств из этого времени мы и ожидать не должны потому, что из этого времени до нас дошло сравнительно очень немного письменных памятников. Это произошло отчасти от того, что тогда христианство еще мало распространилось среди образованного, пишущего класса общества. Отчасти от того, что тогда в христианах вообще и в церкви в частности продолжал жить дух апостольского времени, и верующие удовлетворяли всем своим духовным нуждам путем устного живого назидания и наставления и мало прибегали к письменности; отчасти же, наконец, от того, что некоторые писания из этого времени затерялись. Нельзя требовать из этого времени и более определенных свидетельств. Относительно писателей тогдашних нужно заметить, что в их время еще не было обычая приводить места из Св. Писания с определенным их цитированием.

Термин «мужи апостольские» принято употреблять по отношению к тем авторам, которые лично знали некоторых апостолов, но сами не принадлежали к их числу. Сначала Отцами апостольского века называли пятерых писателей, чьи труды в 1672 г. впервые объединил патролог Котелье. Это издание включало писания Варнавы, Климента Римского, Ермы, Игнатия и Поликарпа. В 1693 г. Уильям Уэйк издал английский перевод некоторых документов под общим названием «Подлинные послания апостольских Отцов». Потом к ним стали добавлять анонимное «послание к Диогнету», сохранившиеся фрагменты Папия и Дидахе (после первой публикации полного текста в 1883 г.), озаглавленного в рукописи как «Учение Господа, преподанное язычникам через двенадцать апостолов».

Титул «мужи апостольские» не принадлежит древнему преданию - нет каких-либо точных указаний на то, что в древности существовали собрания их писаний. У каждого из них своя история. Они появились в период с 95 по 150-е гг. по Р. Х. и свидетельствуют о наличии различных трактовок и форм христианства. Ведь это было то время, когда оно получало все большее распространение, а его сторонники начинали консолидироваться. Поэтому христианство мало-помалу, приобретало черты общественного института, и его лидеры всячески старались подчеркнуть, как много значит церковная организация для жизни общества. Кроме существенных местных отличий, были и определенные различия в самом характере вероучения, то есть апостольские мужи имеют в виду христианство, развивавшееся в иудейской среде, и его эллинистическую форму.

У мужей апостольских редко используются прямые цитаты из новозаветных текстов, но довольно часто (это особенно справедливо для евангельских повествований и поучений Самого Христа) встречаются такие ссылки и реминисценции, которые не всегда просто идентифицировать или истолковать. В большинстве своем они сообщают читателям той или иной местности определенный (а скорее - неопределенный) набор сведений о некоторых документах 1 века, которые потом и стали частью того, что мы сегодня называем Новым Заветом. Рассмотрим несколько примеров:

Священномученик Климент, епископ Римский († 101 г.)

До нас дошли два Послания св.Климента Римского к Коринфской церкви. Первое Послание, согласно научным исследованиям, написано в царствование императора Домициана, не позднее 96 г. по Р.Х.; оно пользовалось большим авторитетом и читалось при общественных собраниях христиан. В этом Послании содержится несколько ссылок на Евангелие. Правда, автор цитирует известные нам из канонического текста Евангелия поучения Христа Спасителя не буквально, а в перифразе. Видимо, св.Климент приводит цитаты по памяти или использует сборники поучений Иисуса Христа, без сомнения существовавшие в те времена в Римской Церкви.

В прочих главах труда св.Климента можно найти еще несколько явных ссылок на другие Послания апостола Павла. Например, в 35 главе автором приводится в пересказе отрывок из Послания к Римлянам (1:29-32); в 17 и 27 главах мы находим ссылки на Послание к Евреям. А в 36 главе почти дословно воспроизводится текст начала этого Послания: «Он (Христос), будучи сияние величия Его, столько превосходнее ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя. Ибо так написано: “Он творит ангелов Своих духами и служителями Своих пламенем огненным”. О Сыне же Своем так сказал Господь: “Сын Мой Ты, Я ныне родил Тебя…”» Писания мужей апостольских. -- Рига: Латвийской Библейское Общество, 1994. (ср.: Евр. 1:1-3).

Вывод: все это позволяет с глубокой уверенностью сказать, что св. Климент Римский, наряду с Евангельским текстом (или тем, что составляло материал для Евангелия - поучения Иисуса Христа, сказания о Его жизни, смерти и воскресении), был знаком со сборником Посланий апостола Павла. Для раскрытия нашей темы это весьма важный аргумент в пользу того, что тот текст Нового Завета, который мы имеем на сегодняшний день, имел место уже во второй половине I века по Р.Х., т.е. непосредственно в период еще Апостольской проповеди.

Священномученик Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский († 107 г.)

До нас дошло семь Посланий св.Игнатия Богоносца, ученика апостола Иоанна Богослова, в которых явлена такая глубокая вера и всеобъемлющая любовь ко Христу, что они по праву считаются одним из сильнейших и авторитетнейших ранних свидетельств Христианства в начале II века по Р.Х. Все свои Послания св.Игнатий написал на пути из Смирны в Рим, где он принял мученическую смерть в 9-й год правления императора Траяна, т.е. в 107 году. Таким образом, его Послания являются также одним из самых ранних памятников христианской письменности, в которых мы находим ссылки на канонический текст Нового Завета, что свидетельствует о существовании этого текста в конце I и начале II веков.

В своих Посланиях св.Игнатий использует выражения, сильно напоминающие фразы из различных мест Посланий апостола Павла, входящих в канон Нового Завета. Вот несколько примеров. Св.Игнатий пишет к Ефесянам: «Мой дух - в прах перед крестом, который для неверующих соблазн, а для нас спасение и вечная жизнь. Где мудрец, где совопросник, где хвастовство так называемых разумных?...» Ранние отцы Церкви. - Брюссель: Жизнь с Богом, 1988, 109 (гл. 18). Фразы для этого текста заимствованы автором из Первого Послания к Коринфянам апостола Павла: «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия… Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего?» (гл. 1, стихи 18 и 20).

Конечно, нужно отметить, что св.Игнатий Богоносец приводит выражения, напоминающие по своей фразеологии некоторые места из Посланий апостола Павла, довольно кратко и обрывисто. Но это вполне объясняется тем, что, скорее всего, он приводит эти выражения по памяти, что нисколько не исключает наличие оригинальных апостольских текстов. Таким образом, мы можем утверждать, что в Антиохии Сирской были известны тексты Посланий апостола Павла.

По Посланиям св.Игнатия Богоносца можно со всей очевидностью сказать, что автору также были известны тексты канонических Евангелий. Например, в Послании к Смирнянам он пишет, что Сын Божий «крестился от Иоанна, чтобы исполнить всякую правду» (гл. 1) Ранние отцы Церкви. - Брюссель: Жизнь с Богом, 1988, с. 135. Ср.: «Но Иисус сказал ему (св.Иоанну Крестителю - С.В.) в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3:15). В этом же Послании св.Игнатий, говоря о трудных вероучительных истинах Христианства, замечает словами Господа: «Вмещающий да вместит» (К Смирнянам, гл. 6). Там же, с. 137 Ср.: «Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19:15). «И когда Он пришел к бывшим с Петром, то сказал им: возьмите, осяжите Меня и посмотрите, что Я не дух бестелесный» (К Смирнянам, гл. 3). Там же, с. 136 Ср.: «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня» (Лк. 24:39).

В Послании к Римлянам св.Игнатий дословно употребляет словосочетания, имеющие конкретное значение в богословии апостола Иоанна, и, которые мы находим только в его Евангелии. «Князь мира сего хочет обольстить меня…» (К Римлянам гл. 7). Ср.: «…ныне князь мира сего изгнан будет вон» (Ин. 12:31); «…идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего» (Ин. 14:30); «…князь мира сего осужден» (Ин. 16:11). Св.Игнатий далее пишет: «…вода живая, говорящая во мне, взывает мне изнутри: “иди ко Отцу”» (там же). Под выражением «вода живая» автор подразумевает Духа Святого, Который его вдохновляет к мученичеству за Христа. Истоки такого значение этого словосочетания мы находим опять же в Евангелии от Иоанна: «Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий… то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (Ин. 4:10); «Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него» (Ин. 7:38-39).

Вывод: приведенные места из творений священномученика Игнатия Богоносца говорят о том, что списки текстов Посланий апостола Павла и канонических Евангелий уже существовали во второй половине I века по Р.Х. Причем, св.Игнатий подчеркивает, что по сравнению с Ветхим Заветом главным авторитетом для него выступают именно апостольские свидетельства о жизни, страданиях, воскресении Христа Спасителя; что основы христианской веры нужно искать не столько в Ветхом Завете, сколько в учении Сына Божия: «Хороши священники, но превосходнее Первосвященник, Которому вверено Святое Святых, Которому одному вверены тайны Божии» (К Филадельфийцам, гл. 9).

Священномученик Поликарп, епископ Смирнский († 166 г.)

Св.Поликарп Смирнский был другом св.Игнатия Богоносца и соучеником его у апостола Иоанна Богослова. Он мученически скончался за Христа в 166 году. Его Послание к Филиппийцам содержит около 100 прямых ссылок на известный нам канонический текст Нового Завета. Брюс М. Мецгер. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение. -- М.: Библейско-Богословский Институт, 2006 Причем, в этом Послании можно проследить смещение акцента: явное возвеличение авторитета Евангелия Нового Завета по сравнению с Писаниями Ветхого Завета. Последние значимы для христиан, по мнению автора, в силу того, что они возвещали о пришествии Христа Спасителя.

Кроме того, св.Поликарп в своем Послании прямо говорит о том, что апостол Павел известен Церкви Христовой еще и тем, что писал свои Послания, с которыми многие были знакомы. Причем св.Поликарп подчеркивает значимость и авторитетность Павловых Посланий для христиан. Он говорит и о том, что его (Поликарпа) письма и писания прочих отцов никак не могут быть сравнимы по авторитетности с Посланиями апостола Павла: «Ни мне, ни другому, подобно мне, нельзя достигнуть мудрости блаженного и славного Павла, который, находясь у вас, пред лицом живших тогда людей, ревностно и твердо преподавал слово истины, и после, удалившись от вас, писал вам Послания. Вникая в них, вы можете получить назидание в данной вам вере» (гл. 3). Писания мужей апостольских. -- Рига: Латвийской Библейское Общество, 1994. -- С. 359-365

Из всего Послания св.Поликарпа Смирнского видно, что автору хорошо известны Послания апостола Павла: он знал Послание к Римлянам, Первое Послание к Коринфянам, Послания к Галатам, Ефесянам, Филлипийцам, Второе Послание к Фессалоникийцам, Послания к Тимофею, Евреям. К примеру, он называет Христа «Вечным Первосвященником» - это наименование Сына Божия встречается в Послании к Евреям (6: 20).

Вывод: из кратко рассмотренных нами творений некоторых Мужей апостольских библейская наука делает определенный и научно выверенный вывод, что уже на рубеже I - II веков по Р.Х. имелся в Церкви Христовой вполне устойчивый по своему составу корпус Посланий святого апостола Павла, который стал началом Новозаветного канона, а также соборные Послания прочих Апостолов. Кроме того, непререкаемым авторитетом в первохристианской Церкви обладали Евангелия, на текст которых ссылаются Мужи апостольские, называя поучения Христа Спасителя «словами Господа», т.е. Словом Божьим.

Понятно, что в эпоху Мужей апостольских еще не существовало жесткой нормы цитирования Новозаветных книг, которые еще не были в полной мере определены как канонические. Поэтому эти цитаты нередко только напоминают канонический текст Нового Завета. Но это ни в коем случае не свидетельствует об отсутствии этого текста во второй половине I-го и начале II-го веков. Писания Мужей апостольских не являются плодом богословских изысканий - они являются плодом живого религиозного чувства и преданности Христу Спасителю. Поэтому они не содержат какого-то вероучительного анализа, в них не могло быть, в принципе, никакой дискуссии о каноничности того или иного письменного или устного свидетельства Апостолов. Но в этих писаниях мы находим прямые или косвенные свидетельства о существовании книг, которые впоследствии были определены как канонический текст Священного Писания Нового Завета. Этот процесс определения канона Новозаветных Писаний продолжился во второй половине II-го века.