Подготовь сообщение на тему «Творчество в науке. Подготовь сообщение на тему «Творчество в науке» или «Творчество в искусстве» (на примере известной личности) Сообщение на тему творчество в науке короткое

Традиционно проблема творчества относится к гуманитарным наукам: философии и психологии. В этих науках было предложено несколько разных определений творчества. Среди них наиболее конструктивным, на наш взгляд, является определение творчества как генерации (непредсказуемого возникновения) новой ценной информации.

Творчество – результат интуитивного мышления и при чисто логическом подходе творчество отсутствует. Это утверждение хорошо известно специалистам логики, но может вызвать удивление (и протест) у представителей точных наук. Действительно, доказательство теорем и решение математических задач часто приводят как пример творчества. Однако если задача четко сформулирована, то решение ее можно поручить компьютеру. В этом случае результат вычислений уже предопределен исходными положениями и новой информации не содержит. Элемент творчества при этом все же присутствует и заключается в выборе наилучшей программы (или пути решения задачи), однако тем и ограничивается.

Приведенный пример логического решения задач, в случае, когда исходной информации достаточно, требует профессионализма и, часто, высокого класса. Однако профессионализм и способность к творчеству – свойства разные и даже противоречивые.

В науке и жизни необходимо и то и другое, но в определенном соотношении. Узкий профессионализм сковывает творчество и тем ему препятствует. С другой стороны, творчество раздвигает и разрушает рамки узкого профессионала и тем ему опасно. Можно сказать, что профессионализм и творчество находятся в дополнительном отношении.

В художественной форме это ярко показал А.С. Пушкин в драме «Моцарт и Сальери» В ней Сальери – профессионал, стремящийся подчинить творчество логике, или, по словам Пушкина, «алгеброй гармонию проверить». Моцарт – творец, разрушающий прокрустово ложе логики, ищущий (и находящий) новые решения, логически не предвидимые. Именно в этом и состоит суть драматического конфликта.

В гуманитарных науках творчество описывается как акт озарения, который не подвластен исследованию и анализу в рамках естественных и точных наук. Принято думать также, что озарения приходят редко и каждое из них – событие, о котором слагаются легенды. Пример тому – яблоко, упавшее на голову Ньютона.

В действительности, каждому человеку на каждом шагу приходится принимать решения в условиях недостатка информации, т.е. заниматься творчеством. Тем не менее, принятие решений в повседневной жизни и творчество в науке и искусстве все же отличаются.

В первом случае человек ориентируется на прецеденты, собственный неформализованный опыт (т.е. интуицию). При этом он учитывает сложившиеся в обществе правила поведения, которые, однако, не жестки и допускают различные варианты решений. Логика здесь используется редко и слова «давайте мыслить логически», как правило, произносятся именно тогда, когда логический путь зашел в тупик.

Художественное творчество не сковано жесткими рамками. Цель его – сообщить человечеству нечто новое в емкой, но не жесткой, а свободной индивидуальной форме, допускающей различные толкования. Ценность создаваемой при этом информации определяется обществом, и этот процесс тоже неоднозначен.

В научном творчестве главная задача – раздвинуть рамки принятых аксиом и сформулировать новые, охватывающие задачи, которые в прежних рамках не находили решения .

Тезис о том, что процесс творчества невозможно исследовать в рамках точных и естественных наук, до недавнего времени считался общепринятым. Однако сейчас уже настало время, когда к феномену творчества можно подойти с позиций этих наук.

На первый взгляд такая цель может показаться кощунственной, поскольку выглядит как попытка «алгеброй гармонию поверить». Однако современная наука – отнюдь не сухая и жесткая алгебра, которую имел в виду Пушкин.

В последнее время в точных и естественных науках произошли существенные изменения. Рамки их расширились, так что современная наука по глубине и красоте не уступает музыке Моцарта.

Во-первых, в теории динамических систем возникло новое направление – динамический хаос. Появилась возможность с помощью математических моделей исследовать механизм непредсказуемых (случайных) явлений. Особую роль здесь играет хаос, который возникает, длится конечное время и затем исчезает. Именно на стадии хаоса (точнее, при выходе из него) возникает новая ценная информация. . В этой стадии существует момент, когда генерация ценной информации наиболее эффективна. Этот момент по существу и является «моментом озарения», или, что то же, «моментом истины». Предложено несколько названий промежуточной хаотической стадии: в работах Д.С. Чернавского и А.Г. Колупаева она называется «перемешивающий слой», в работах Г.Г. Малинецкого используются более образные термины: «джокер» – хаотическая стадия и «русло» – динамическая.

Чередование стадий: порядок → хаос → новый порядок (или, в терминологии «русло» → «джокер» → «новое русло») является характерной особенностью всех развивающихся систем. Это не удивительно, поскольку во всех развивающихся системах происходит рождение новой информации. Такое чередование стадий соответствует известной триаде Гегеля: «тезис» → «антитезис» → «синтез», которая, была предложена двести лет тому назад (в 1803 г.). В точных науках (т.е. в теории динамических систем) по существу то же было сформулировано лишь недавно. Важно подчеркнуть, в рамках этой теории понятия: «момент истины» или, что то же, «момент озарения» имеют не только художественный, но и вполне четкий математический смысл.

Во-вторых, в последнее время успешно развивалась нейрофизиология. Это важно, поскольку процесс творчества, как частный случай мышления, протекает в реальных нейросетях человека. Поэтому, исследуя явление творчества в рамках естественных наук, необходимо представлять себе, какие именно процессы протекают в головном мозге на биохимическом, клеточном и нейросетевом уровнях. В настоящее время эти процессы на всех упомянутых уровнях достаточно хорошо изучены .

В-третьих, в последние десятилетия возникли новые направления: теория распознавания и нейрокомпъютинг . Конечной целью этих теорий (так же как и любой другой теории) является прогноз поведения окружающих объектов (как живых, так и не живых). Тем не менее, они сильно отличаются от теорий в обычном понимании слова. Главное отличие в том, что прогноз делается не на основе аксиом и логических выводов из них, а на основании прецедентов. Набор прецедентов носит название – «обучающее множество». Требование доказательства верности прогноза в теории распознавания отсутствует. Вместо него используются критерии похожести. Основной задачей теории является ответ на вопрос: на что (или на кого) похож данный объект (или субъект). Для этого необходимо знать признаки объекта и сравнить их с признаками объектов из обучающего множества. В основе прогноза лежит положение: поведение объекта будет похоже на поведение его прототипа из известных прецедентов. Напомним, что именно так совершается творчество в повседневной жизни.

Тем не менее, теория распознавания является разделом математики и, следовательно, относится к точным наукам. Математика используется для того, чтобы слова «похож» или «не похож» обрели количественное выражение. Она используется также для формализации процесса распознавания. Последнее удается не всегда, но если удалось, то формулируется алгоритм распознавания, именуемый «решающим правилом». Владея им и зная признаки объекта, можно прогнозировать его поведение уже чисто логическим путем, не обращаясь к прецедентам. Можно сказать, что распознавание до формулировки решающего правила происходит интуитивно, а после – логически. Т.о. в рамках этой теории удается проследить путь перехода от интуитивного мышления к логическому. До развития теории распознавания даже поставить такую задачу было немыслимо.

Нейрокомпъютинг (или, что то же, теория нейросетей) – новое и бурно развивающееся направление науки. Первоначально оно возникло как попытка математического моделирования процессов в мозге. Попутно выяснилось, что оно имеет богатые практические приложения (в частности, в медицине и военном деле). Сейчас его можно рассматривать как мост, соединяющий теорию распознавания и нейрофизиологию.

Во всех упомянутых теориях большую роль играет интеграция информаций. Поясним суть процесса интеграции.

Набор объектов, входящих в обучающее множество всегда ограничен и подчинен определенной цели. Так, в механике это набор массивных тел и цель – прогноз их поведения под действием сил. В термодинамике это набор сплошных сред (газы, жидкости и т.п.) и цель – прогноз их поведения при изменении давления, температуры и объема. В каждом из этих обучающих множеств были сформулированы свои решающие правила, которые играли роль аксиом (или «начал»). Эти аксиомы имеют силу в своей области и не имеют ее в другой.

Однако с развитием науки появилась необходимость объединения обучающих множеств и, следовательно, решающих правил. Именно этот процесс объединения в теории распознавания и называется интеграцией информаций. В обществе он же называется интеграцией наук. Подчеркнем, на уровне нейрофизиологических процессов механизм интеграции информаций в общих чертах известен. На уровне теории нейросетей он тоже в принципе ясен, так что даже предложены математические модели процесса.

Возвращаясь к проблеме творчества, следует сказать, что в рамках каждого из упомянутых направлений, взятых в отдельности, проблему творчества решить невозможно. Это можно сделать, только объединив их (путем интеграции), т.е. представить процесс творчества в виде следующих стадий.

Первая, исходная, стадия – имеется несколько областей знания, в каждой из которых существуют свои правила (аксиомы).

Вторая стадия – появляется необходимость объединить эти области (т.е. провести интеграцию). Для этого необходимо знать ситуацию в каждой из областей и провести в них ревизию привычных правил, частично отказаться от них, частично расширить. Как правило, имеется несколько вариантов ревизии, и необходимо выбрать из них один (не обязательно наилучший, но удовлетворительный, на данном этапе). Ясно, что сделать выбор логически, т.е. на основании прежних правил, невозможно. Поэтому проблема часто представляется как логический парадокс. Отказ от привычных правил и необходимость сделать выбор влечет за собой растерянность и хаотичность как в умах людей, так и в обществе. Иными словами, эта стадия – перемешивающий слой, проявлением которого являются «муки творчества».

Третья стадия – выход из перемешивающего слоя. Часто эта стадия длится сравнительно короткое время и представляется как «момент истины», «озарение» или «порыв вдохновения». Когда выбор сделан, формулируются новые правила, в рамках которых парадокс разрешен. При этом оказывается, что прежние правила имеют область применимости, но ограниченную, в чем, собственно и состоит их ревизия.

Часто стимулом для выхода из перемешивающего слоя служит какое-либо внешнее воздействие, порою, даже банальная встряска. Так, Ньютону на голову упало яблоко (судя по всему, немалых размеров), и именно в этот момент он сделал выбор, принял решение, и в результате возникла классическая механика.

В качестве иллюстрации сказанного приведем несколько примеров творчества в науке и искусстве.

Первый пример касается Людвига Больцмана и его роли в создании современной статистической физики.

В начале прошлого века существовали две разные науки: термодинамика и механика. В каждой из них была своя аксиоматика, свои проблемы и своя область применимости.

В механике аксиомами служили законы Ньютона в разных формах: Лагранжа, Эйлера, Гамильтона и просто в форме уравнений движения. В рамках этой аксиоматики все процессы должны быть обратимы во времени. Основная проблема механики состояла в том, что реальные процессы во времени необратимы.

В термодинамике аксиомами служили первое и второе начала. Согласно второму началу все процессы во времени необратимы, и энтропия может только возрастать. Проблема состояла в том, что понятие «энтропия» не имело ясного физического смысла. Более того, в ряде случаев энтропия не могла быть определена однозначно. Последнее наиболее четко сформулировано Дж. Гиббсом в форме парадокса смешения.

Больцман задался целью – провести интеграцию наук и тем решить обе проблемы. Для этого он использовал механическую модель – бильярд Больцмана. В этой модели шары (аналоги молекул) двигались в соответствии с законами Ньютона и упруго отражались при соударениях друг с другом и со стенками бильярда. Больцман предположил, что движение шаров хаотично (гипотеза молекулярного хаоса), и получил два результата, которые вошли в золотой фонд науки.

Во-первых, был выяснен физический смысл энтропии как логарифма вероятности реализации конкретного микросостояния (где скорости и координаты шаров фиксированы).

Во-вторых, была доказана Н-теорема Больцмана о необратимом возрастании энтропии.

Таким образом, интеграция наук Больцманом была проведена, но не до конца. Гипотеза молекулярного хаоса противоречила постулатам механики, т.е. ее аксиоматика была нарушена. Однако новой аксиоматики Больцман предложить не смог, и принцип соответствия был нарушен. Конкретно, без ответа оставался вопрос: при каких именно условиях в механике возникает хаос и когда он не возникает.

Ответ на этот вопрос был получен полвека спустя, когда было показано, что движение шаров в бильярде Больцмана неустойчиво [Крылов, 1950], и была развита теория динамического хаоса .

Контрадикция между логикой и интуицией в этой истории проявилась в следующем.

Гипотезу молекулярного хаоса Больцман высказал интуитивно, основываясь на многих прецедентах, о которых знал или которые наблюдал лично. В этом и состоял акт творчества. Эта гипотеза противоречила стройной логической схеме механики. Многие видные сторонники этой схемы (в том числе Ж.А. Пуанкаре) обрушили на Больцмана град критики. Попросту началась нередкая в науке травля инакомыслящего ученого. Каждый защищал «свою» информацию.

Сторонники термодинамической аксиоматики тоже были недовольны. Результаты Больцмана не противоречили второму началу термодинамики, а напротив, подтверждали его. Однако Н-теорема Больцмана низводила второе начало из ранга аксиомы в ранг следствия. Логика термодинамики как самостоятельной науки была поколеблена. Больцман был атакован и с этой стороны.

В результате судьба Больцмана сложилась трагично – он покончил жизнь самоубийством.

Второй пример – создание квантовой механики. До нее было две науки: классическая механика массивных частиц и теория волн (включая электромагнитные). Каждая из них основывалась на своем множестве объектов и явлений. В каждой из них были сформулированы решающие правила (в форме уравнений, различных для частиц и волн) и своя аксиоматика. Эти правила не противоречили друг другу, но и не пересекались.

Так было до исследования спектра черного излучения, произведенного Максом Планком и обнаружения интерференции электронных пучков. После этого появилась необходимость интеграции упомянутых наук, что и было сделано Э. Шредингером и В. Гейзенбергом. Эта интеграция была проведена просто методом сложения. Т.е. было предложено, во-первых, расчеты проводить на основе волнового уравнения, (именно, уравнения Шредингера, которое аналогично уравнениям Максвелла – I постулат). Во-вторых, интерпретировать результаты расчетов в терминах вероятности обнаружить объект как частицу (II постулат).

Такая «интеграция» оказалась внутренне противоречивой, на что впервые обратил внимание А. Эйнштейн. Его не удовлетворило введение II постулата о вероятности в чисто детерминистическую теорию. Н. Бор попытался снять противоречие, но только на вербальном уровне, введя понятие «классический прибор». Впоследствии выяснилось, что корни противоречия глубже. Было показано, что процесс обнаружения частицы, равно как и «классический прибор», в принципе не могут быть описаны уравнением Шредингера.

Сами создатели квантовой механики – Э. Шредингер и В. Гейзенберг – в этой дискуссии активного участия не принимали и, скорее, разделяли точку зрения критикующих.

Спор Бора с Эйнштейном и последующие дискуссии описаны во многих статьях, в том числе популярных. Методологические аспекты этого вопроса подробно обсуждаются в книге .

По существу, этот спор – проявление контрадикции между логическим и интуитивным мышлением. Отличие от предыдущего примера в том, что интуитивное суждение Больцмана о молекулярном хаосе в конце концов было обосновано в теории динамического хаоса и, таким образом, перешло в разряд логических.

В квантовой механике этого еще не произошло. Проблема до сих пор остается дискуссионной и известна в науке как парадокс измерения.

Таким образом, в данном случае интеграция информаций еще не завершена, и это еще предстоит сделать.

Тем не менее, квантовая механика оказалась очень полезным инструментом в атомной и молекулярной физике. В этой области результаты квантово-механических расчетов неоднократно подтверждались экспериментально. Будет ли она столь же эффективна в решении более глубинных проблем, касающихся структуры элементарных частиц, – пока вопрос открытый.

Таким образом, формулировка двух постулатов квантовой механики – пример чисто интуитивного мышления. Встает вопрос: какую роль в этом творческом акте играли прецеденты, т.е. явления в макроскопическом мире, которые могли бы навести на мысль о втором постулате? Вопрос не праздный и по этому поводу существует два мнения.

Первое: современный теоретик может математически описать явление, которое он ни разу в жизни не видел и представить себе не может.

Второе соответствует изложенному выше и состоит в том, что интуитивное мышление основано на образах и прецедентах, которые человек наблюдал, хотя и не пытался их описать.

В данном случае, речь идет о конкретном явлении – превращении волны в частицу. Сейчас уже можно сказать, что такое явление в макроскопической физике существует и даже описано математически. Речь идет о режиме с обострением , и (или) образовании пичковой диссипативной структуры в активной распределенной среде . При этом место автолокализации пичка выбирается случайно, хотя вероятность и зависит от амплитуды волны в данной точке пространства. Эти явления описываются сейчас уравнениями классической нелинейной динамики. Во время создания квантовой механики теория нелинейных систем еще не была развита, и предложить теорию в этой форме было невозможно. Тем не менее, упомянутые явления существовали, и люди их наблюдали, хотя и не умели их описывать теоретически.

Таким образом, наблюдать «парадокс измерения» в окружающей природе люди имели возможность. Сыграло ли это роль в их творчестве – вопрос открытый.

Приведенные выше примеры относятся к научному творчеству. В художественном творчестве действуют те же правила и та же последовательность стадий, и тому можно привести много примеров. Один из них, относящийся к музыке, рассмотрен в работе А.А. Коблякова . По существу, в ней идет речь об интеграции информаций, хотя автор использует другой термин – «трансмерный переход». Этим подчеркивается, что при интеграции увеличивается число измерений пространства, признаков объединенного множества объектов (т.е. обучающего множества, в чем, собственно, и состоит интеграция).

Конкретно пример касается музыки И.С. Баха, а именно фуги си-бемоль мажор из первого тома «Хорошо темперированный клавир». В ней сочетаются две различных высотных системы: модальная и тональная. Их сочетание считалось невозможным, ибо приводило к диссонансу. Бах нашел путь их соединения, используя так называемый свободный контрапункт, т.е. аккорд, в котором диссонансы не только допускаются, но и широко используются. И.С. Бах по праву считается одним из родоначальников свободного контрапункта. До него в музыке господствовал т.н. строгий контрапункт, в котором диссонансы считались запрещенными.

Сила эмоционального и эстетического воздействия музыки И.С. Баха несомненна. В чем она – на этот вопрос однозначный ответ дать трудно, поскольку восприятие музыки индивидуально и субъективно. По нашему впечатлению диссонансные аккорды И.С. Баха вызывают у слушателя ощущение растерянности, неуверенности в собственных силах, ничтожности перед чем-то великим. Они же отражают и муки творчества самого композитора. После них следует разрешение – чисто мажорный аккорд, который воспринимается как наконец-то найденный выход.

Сравнивая с изложенным выше, можно сказать, что музыка Баха – яркий пример демонстрации творческого процесса, где в художественной форме представлены все его стадии, включая возникновения перемешивающего слоя и выхода из него в момент истины. При этом в перемешивающем слое оказывается не только сам творец, но и слушатель, который т. о. становится соучастником творчества.

В заключение перечислим основные выводы, к которым приводит естественнонаучный подход к проблеме творчества.

Главный вывод из изложенного в том, что современное состояние точных и естественных наук позволяет подойти к процессу творчества и описать его даже в форме математических моделей. Этот подход не противоречит, а, скорее, согласуется с описанием творчества в философии и психологии.

Возникает вопрос: ну и что? Иными словами, какую пользу можно извлечь из этого? Можно ли, построив математическую модель творчества, вложить ее в компьютер? Будет ли такой компьютер способен к творчеству, и что именно он натворит?

Из изложенного следует, что это сделать невозможно. Компьютер войдет в перемешивающий слой, в нем зациклится, впадет во «фрустрацию» и из нее не выйдет. Подчеркнем, это утверждение носит принципиальный характер и не зависит от уровня вычислительной техники – ни современной, ни будущей.

Тем не менее, некая польза, на наш взгляд, имеется и заключается в том, что можно указать условия, необходимые для творчества.

Во-первых, необходимо знать не только одну область науки (или искусства), но и смежные с ней. Однако быть профессионалом сразу в нескольких областях очень трудно (практически невозможно). Как правило, такой человек в каждой отдельной области уступает узкому специалисту и считается дилетантом. Отсюда вывод, звучащий несколько парадоксально: к творчеству способны скорее, дилетанты, нежели узкие профессионалы.

Во-вторых, необходимо видеть противоречия, возникающие при сопоставлении аксиом (или правил) разных областей. Иными словами, надо уметь видеть парадоксы. Это дано не каждому. Большинство людей склонны не замечать их и не думать о них.

В-третьих, из изложенного следует, что акт творческого озарения происходит в конце перемешивающего слоя. Именно тогда, когда наступает «момент истины» и «внутренний голос» может подсказать верное решение с вероятностью, близкой к единице.

Как было показано выше, эти понятия в современной науке имеют не мистический, а вполне определенный математический смысл.

ВЫВОДЫ

Техника – результат исключительно творческого осмысления мира. Однако, техника – это не только продукт, но и сам творческий процесс, и то, без чего он порой невозможен.

Техника, как во многом и творчество, обладает «автономией развития» – как в смысле наличия имманентного эволюционного потенциала и собственной логики развития, так и в смысле независимости от социокультурного контроля и самодостаточности оснований (вплоть до понимания техники в качестве causa sui, что может быть выражено формулой (Тn-1 → Tn → Tn+1). Развитие техники носит эмерджентный характер (англ. to emerge – внезапно возникать), т.е. не испытывает никакого детерминационного влияния извне, со стороны других социальных феноменов, напротив, выступая финальной детерминантой всех социальных преобразований и культурных модификаций.

Но в отличие от техники творчество распространяется на всю ткань бытия. Само бытие – результат творения.

Техника есть естественное продолжение органов человека, его способности мышления. Техника – объективная реальность, обладающая высокой динамикой развития, собственными закономерностями, способными изменить не только социальные отношения, но и природу человека, его потребность и способность творить.

Под техникой понимается не только машинно-механизмное оснащение деятельности, но и особый стиль мышления – тип рациональности, ориентированный на операционализм и инструментализм.

Техника – не что иное, как способ конструирования мира. Техника несет с собой и выражает в себе новое отношение человека к миру, новый способ раскрытия бытия. В этом техника родственна искусству и сопряжена с истинным познанием. Подобно искусству техника – творчество, отлагающееся в произведении, а поскольку всякое произведение выводит из потаенности в открытость, техника относится к той же области, где сбывается истина.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аносов Д.В., Синай Я.Г. // Успехи математических наук. – 1967. – №5. – С. 107-128.

2. Аристотель. Метафизика. Кн. 6. – М.; Л., 1934.

3. Бергсон А. Творческая эволюция. – М., 1957.

4. Бердяев Н.А. Самопознание: Опыт философской автобиографии / Сост. А.В. Вадимов. – М.: Книга, 1991. – 446 с.

5. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. – 607 с.

6. Бернал Дж. Наука в истории общества. – М., 1956.

7. Борисюк Г.Н., Борисюк Р.М., Казанович Я.Б., Иваницкий Г.Р. Модель динамики нейронной активности при обработке информации мозгом – итоги десятилетия // Успехи физических наук. – 2002. – №10. – С. 1189-1214.

8. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. – М., 1968.

9. Галушкин А.И. Нейрокомпьютеры. – М.: ИПРЖР, 2000. – 528 с.

10. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук: В 3 т. – М.: Мысль, 1977. – Т.3: Философия духа. – 471с.

11. Голицын Г.А., Петров В.М. Информация – поведение – творчество. М.: Наука, 1991. – 224 с.

12. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. – М., 1956.

13. Иваницкий Г.Р., Медвинский А.Б., Цыганов М.А. От динамики популяционных автоволн, формируемых живыми клетками, к нейроинформатике // Успехи физических наук. – 1994. – №10. – С. 1041-1072.

14. Кобляков А.А. Основы общей теории творчества (синергетический аспект) // Философия науки. – 2002. – №8. – С. 96-107.

15. Колупаев А.Г., Чернавский Д.С. Перемешивающий слой // Краткие сообщения по физике. – 1997. – №1. – С. 12-18.

16. Крылов Н.С. Работы по обоснованию статистической физики. – М.: АН СССР, 1950.

17. Лоскутов А.Ю., Михайлов А.С. Введение в синергетику. – М.: Наука, 1990. – 272 с.

18. Мазепа В.И. Художественное творчество как познание. – К.: Наукова думка, 1974.

19. Максвелл Д. Статьи и речи. – М., 1988.

20. Малинецкий Г.Г., Потапов А.Б. Джокеры, русла или поиски третьей парадигмы // Синергетическая парадигма. – М.: 2000. – С. 138-154.

21. Малинецкий Г.Г., Потапов А.Б. Современные проблемы нелинейной динамики. – М.: Эдиториал УРСС, 2000. – 336 с.

22. Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ. и дополн. – Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. – 1280 с.

23. Новейший философский словарь / Сост. А.А. Грицанов. - Мн.: Скакун, 1998. – 896 с.

24. Новый энциклопедический словарь / Под. ред. А.М. Прохорова. – М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. – 1456 с.

25. Платон. Пир // Соч.: В 3 т. – М, 1970, – Т. 2.

26. Пономарев Я.А. Развитие проблем научного творчества в советской психологии // Проблемы научного творчества в современной психологии. – М., 1971.

27. Режимы с обострением. Эволюция идеи, законы коэволюции / Под. ред. Г.Г. Малинецкого. – М.: Наука, 1998. – 255 с.

28. Романовский Ю.М., Степанова Н.В., Чернавский Д.С. Математическая биофизика. – М.: Наука, 1984. – 304 с.

29. Современный философский словарь / Под ред. В.Е. Кемерова. – М., Бишкек, Екатеринбург: Главная редакция Кыргызской энциклопедии, Одиссей, 1996. – 608 с.

30. Степин В.С. Саморазвивающиеся системы и перспективы техногенной цивилизации // Синергетическая парадигма. – М.: Прогресс-Традиция, 2000. – С. 12-27.

31. Степин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2000. – 744 с.

32. Творения блаженного Августина Епископа Иппонийского. – 2-е изд. – К., 1901. – Ч. 1.

33. Фейнберг Е.Л. Две культуры. Интуиция и логика в искусстве и науке. М.: Наука, 1992. – 255 с.

34. Фейнберг Е.Л. Кибернетика, логика, искусство. М.: Радио и связь, 1981. – 144 с.

35. Философская энциклопедия: В 5 т. – М.; Л., 1970.

36. Философский энциклопедический словарь / Под ред. Е.Ф. Губского, Г.В. Кораблева, В.А. Мутченко. – М.: Инфра – М, 2000. – 576 с.

37. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. – М.: Высшая школа, 1991. – 192 с.

38. Чернавский Д.С. Проблема происхождения жизни и мышления с точки зрения современной физики // Успехи физических наук. – 2000. – №2. – С. 157-183.

39. Чернавский Д.С., Карп В.П., Родштат И.В., Никитин А.П., Чернавская Н.М. Синергетика мышления. Распознавание, аутодиагностика, мышление. – М.: Радиофизика, 1995.

40. Чернавский Д.С. Синергетика и информация. М.: Знание, 1990. – 117 с.

41. Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М.: Политиздат, 1991. – 527 с.

Наука и искусство так же тесно связаны между собой, как сердце и легкие...

Л. Толстой

...Я подумал, что чутье художника стоит иногда мозгов ученого, что то и другое имеют одни цели, одну природу и что, быть может, со временем при совершенстве методов им суждено слиться вместе в гигантскую, чудовищную силу, которую теперь трудно и представить себе...

"Поэзия - просто ерунда" - так ответил однажды Ньютон на вопрос, что он думает о поэзии. Другой великий творец дифференциального и интегрального исчисления, философ, физик, изобретатель, юрист, историк, языковед, дипломат и тайный советник Петра I Готфрид Лейбниц (1646 -1716) более сдержанно определял ценность поэзии по отношению к науке примерно как 1:7. Вспомним, что тургеневский Базаров был более категоричен в количественных оценках: "Порядочный химик,- заявлял он,- в двадцать раз полезнее всякого поэта".

Впрочем, поэты часто также не стесняли себя в выражениях в адрес ученых. Так, английский поэт и художник Уильям Блейк (1757-1827) писал:

Живей, Вольтер! Смелей, Руссо! * Бушуй, бумажная гроза! Вернется по ветру песок, Что нам швыряете в глаза. ........................

* (3десь Вольтер (1694-1778) и Жан-Жак Руссо (1712-1778)для Блеика прежде всего не писатели, а философы и ученые-энциклопедисты, просветители. )

Придумал атом Демокрит, Ньютон разъял на части свет... Песчаный смерч Науки спит, Когда мы слушаем Завет.

Англичанину Блейку вторил русский поэт В. А. Жуковский (1783-1852), хотя тон его стихов спокоен и даже печален:

Не лучший ли нам друг воображенье? И не оно ль волшебным фонарем Являет нам на плате роковом Блестящее блаженства привиденье? О друг мой! Ум всех радостей палач! Лишь горький сок дает сей грубый врач!

Конечно, не следует думать, что во все времена и все служители науки и искусства разделяли столь резкие мнения. Были и другие мнения, о чем свидетельствуют, например, высказывания наших двух великих соотечественников, стоящие эпиграфами к нашему разговору. Были и другие времена, когда наука и искусство счастливо шли рука об руку к вершинам человеческой культуры.

И мы вновь возвращаемся в Древнюю Грецию... Из всех народов античности греки оказали самое сильное влияние на развитие европейской цивилизации. Вероятно, источник греческого гения и в том, что, входя в контакты с великими и более древними восточными цивилизациями, греки сумели не отвергать, а усваивать их уроки, дабы извлечь из них оригинальную культуру, ставшую основой и непревзойденным образцом для дальнейшего развития человечества. Примечательно, что именно восточные греки заложили фундамент философии (Фалес из Милета), математики (Пифагор с острова Самос) и лирической поэзии (Сапфо с острова Лесбос). Своего апогея греческая цивилизация достигает в V веке до н. э. В это время стратег Перикл возводит грандиозные монументы Акрополя, скульпторы Фидий и Поликлет высекают свои бессмертные шедевры, Эсхил, Софокл и Еврипид пишут трагедии, Геродот и Фукидид составляют бесценную хронику древней истории, философы и ученые Зенон, Демокрит, Сократ прославляют торжество человеческого разума. Затем Греция дарит миру РЛЙКИХ философов Платона и Аристотеля, чьи бессмертные идеи третье тысячелетие питают философов его мира, основоположника геометрии, автора знаменитых "Начал" Евклида, величайшего математика древнего мира Архимеда.

Характерно, что наука, искусство и ремесло в то счастливое для человеческой культуры время не отгородились еще друг от друга высокими стенами. Ученый писал философские трактаты страстно и образно, как поэт, поэт непременно был философом, а ремесленник - истинным художником. Математика и астрономия входили в число "семи свободных искусств" наряду с музыкой и поэзией. Аристотель считал, что наука и искусство должны объединяться во всеобщей мудрости, но вопрос о том, на чьей стороне лежит обладание этой мудростью - на стороне поэтов или ученых,- уже назрел.

Была и другая эпоха единого взлета науки и искусства - эпоха Возрождения. Человечество вновь, через тысячу лет, открывало для себя забытые сокровища античной культуры, утверждало идеалы гуманизма, возрождало великую любовь к красоте мира и непреклонную волю познать этот мир. "Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености" (Ф. Энгельс, т. 20, с. 346).

Олицетворением многосторонних интересов человека эпохи Возрождения, символом слияния науки и искусства является гениальная фигура Леонардо да Винчи (1452-1519), итальянского живописца, скульптора, архитектора, теоретика искусств, математика, механика, гидротехника, инженера, изобретателя, анатома, биолога. Леонардо да Винчи - одна из загадок в истории человечества. Его разносторонний гений непревзойденного художника, великого ученого и неутомимого исследователя во все века повергал человеческий разум в смятение. Для самого Леонардо да Винчи наука и искусство были слиты воедино. Отдавая в "споре искусств" пальму первенства живописи, Леонардо да Винчи считал ее универсальным языком, наукой, которая подобно математике в формулах отображает в пропорциях и перспективе все многообразие и разумное начало природы. Оставленные Леонардо да Винчи около 7000 листов научных записок и поясняющих рисунков являются недосягаемым образцом синтеза науки и искусства. Листы эти долгое время кочевали из рук в руки, оставаясь неизданными, а за право обладать хоть несколькими из них на протяжении веков велись ожесточенные споры. Вот почему рукописи Леонардо рассеяны по библиотекам и музеям всего мира. Вместе с Леонардо да Винчи и другие титаны Возрождения, возможно, не столь универсальные, но не менее гениальные, воздвигали бессмертные памятники искусства и науки: Микеланджело, Рафаэль, Дюрер, Шекспир, Бэкон, Монтень, Коперник, Галилей...

Леонардо да Винчи. Чертеж механизма для прокатки железных полос. Около 1490-1495. Рисунок пером из "Атлантического кодекса"

И все-таки, несмотря на творческий союз науки и искусства и стремление ко "всеобщей мудрости", часто сочетавшиеся в лице одного гения, искусство античности и Возрождения шло впереди науки. В первую эпоху наука только зарождалась, а во вторую - "возрождаюсь", сбрасывала с себя путы долгого религиозного плена. Наука значительно дольше и мучительнее, чем искусство, проходит путь от рождения до зрелости. Потребовалось еще одно столетие - XVII век, принесший науке гениальные открытия Ньютона, Лейбница, Декарта, чтобы наука смогла заявить о себе в полный голос.

Следующий, XVIII век, был веком стремительного развития и торжества науки, "веком разума", эпохой безграничной веры в человеческий разум - эпохой Просвещения. Во многом просветители XVIII "века - Вольтер, Дидро, Руссо, Д"Аламбер, Шиллер, Лессинг, Кант, Локк, Свифт, Татищев, Ломоносов, Новиков - похожи на титанов Возрождения: универсальность таланта, могучая сила жизни. Но что отличало просветителей - это вера в торжество разума, культ разума как лекарства от всех бед и разочарование в силе нравственных идеалов. Пути науки и искусства расходятся, а в XIX веке между ними вырастает стена непонимания и отчужденности:

Исчезнули при свете просвещенья Поэзии ребяческие сны, И не о ней хлопочут поколенья, Промышленным заботам преданы.

(Е. Баратынский)

Конечно, находились люди, пытавшиеся пробить эту стену взаимного неприятия, но в основном среди художников царил испуг перед "рассудочной наукой" и страх, что господство научного сознания окажется гибельным для искусства. Некоторые мыслители пытались дать этим опасениям философское обоснование. Сам Гегель отмечал, что рост теоретического знания сопровождается утратой живого восприятия мира и, следовательно, в конечном итоге должен привести к смерти искусства.

Уходя, век Просвещения дарит миру своего последнего "универсального гения" - Иоганна Вольфганга ете (1749-1832), поэта, философа, физика, биолога, минералога, метеоролога. Гений Гёте, как и созданный м образ Фауста, олицетворяет безграничные возможности человека, вечное стремление человечества к истине, добру и красоте, неукротимую жажду познания творчества. Гёте был убежден, что наука и искусство ляются равноправными сторонами в процессе познания и творчества: и ученый, и художник наблюдают и изучают реальный мир во имя главной цели - постижения истины, добра и красоты. Гёте гениально предвидел проблему, ставшую как никогда актуальной сегодня: для того чтобы наука оставалась на позициях гуманизма, чтобы она приносила людям пользу и радость, а не вред и горе, она должна крепить свои связи с искусством, высшая цель которого - нести разуму добро и красоту. Сегодня, когда накоплены горы смертоносного ядерного оружия, когда человечество находится под угрозой звездных войн, когда о фантастически могучих силах, вызванных к жизни наукой, жестоко напомнили две трагедии: гибель экипажа космического корабля "Чэлленджер" и авария на Чернобыльской АЭС,- как никогда остро стоит проблема гуманизации науки. И в деле борьбы за мир, за торжество идеалов гуманизма наряду с политическими усилиями огромная роль принадлежит искусству, ибо искусство понятно всем, оно не нуждается в переводчиках.

Дюрер. Построение эллипса как конического сечения. Рисунок из "Руководства к измерению". 1525. Нетрудно заметить, что эллипс у Дюрера имеет яйцевидную форму. Эта ошибка великого художника обусловлена, видимо, тем интуитивным соображением, что эллипс должен расширяться по мере расширения конуса

Я восклицаю: природа, природа! Что может быть большей природой, чем люди Шекспира!

И. В. Гёте

Перенесемся же во вторую половину XX века, когда споры о науке и искусстве достигли наивысшего накала. Главная причина, вызвавшая вспышку таких споров, заключается в том, что в условиях современной научно-технической революции наука стала непосредственной производительной силой, охватившей значительную часть общества. Только в нашей стране армия научных работников превышает один миллион человек, что почти в два раза больше армии Наполеона в Отечественной войне 1812 г. Овладение энергией атома и освоение человеком новой стихии - космического пространства - обеспечили современной науке небывалый престиж. Сложилось убеждение, что основная сила человеческого разума должна концентрироваться именно в науке, и прежде всего в математике и физике - столпах всей научно-технической революции.

Искусству же отводилась роль падчерицы, и то, что эта падчерица вопреки прогнозам столетней давности всегда мешалась под ногами, только раззадоривало технократов.

Итак, атмосфера была накалена и оставалось только высечь искру, чтобы грянул взрыв. Это сделал английский писатель, физик по образованию Чарльз Сноу, выступив в мае 1959 г. в Кембридже (США) с лекцией "Две культуры и научная революция". Лекция Сноу взбудоражила научную и художественную общественность Запада: одни стали его убежденными сторонниками, другие - ярыми противниками, третьи пытались найти золотую середину. Основной мотив лекции - взаимное обособление науки и искусства, которое ведет к образованию двух самостоятельных культур - "научной" и "художественной". Между этими полюсами интеллектуальной жизни общества, по мнению Сноу, разверзлась пропасть взаимного непонимания, а иногда и враждебности и неприязни. Традиционная культура, не способная воспринять новейшие достижения науки, якобы неизбежно скатывается на путь антинаучности. С другой стороны, научно-технической среде, которая игнорирует художественные ценности, грозит эмоциональный голод и антигуманность. Сноу полагал, что причина разобщенности двух культур кроется в чрезмерной специализации образования на Западе, указывая при этом на Советский Союз, где система образования более универсальна, а значит, и нет проблемы взаимоотношения науки и искусства.

Здесь Сноу заблуждался. Практически одновременно, в сентябре 1959 г., на страницах наших газет вспыхнул знаменитый спор "физиков" и "лириков", как Условно обозначили представителей науки и искусства.

Дискуссия началась статьей писателя И. Эренбурга. Это был ответ на письмо некой студентки, рассказывавшей о своем конфликте с неким инженером, который, кроме физики, ничего другого в жизни не признает (и прежде всего искусства). Увидев в частном письме назревшую проблему, Эренбург поместил в "Комсомольской правде" обширный ответ. Писатель подчеркивал" что в условиях небывалого прогресса науки очень ясно, чтобы искусство не отставало от науки, чтобы место в обществе было "местом пророка, который жжет глаголом сердца людей, как говорил Пушкин, а не местом исправного писца или равнодушного декоратора". "Все понимают,- писал Эренбург,- что наука помогает понять мир; куда менее известно то познание, которое несет искусство. Ни социологи, ни психологи не могут дать того объяснения душевного мира человека, которое дает художник. Наука помогает узнать известные законы, но искусство заглядывает в душевные глубины, куда не проникают никакие рентгеновские лучи..."

Статья Эренбурга вызвала цепную реакцию мнений. Одна статья породила несколько других, и все вместе они грохотали, как лавина. У Эренбурга были союзники, но были и противники. Среди последних "прославился" инженер. Полетаев, который писал: "Мы живем творчеством разума, а не чувства, поэзией идей, теорией экспериментов, строительства. Это наша эпоха. Она требует всего человека без остатка, и некогда нам восклицать: ах, Бах! ах, Блок! Конечно же, они устарели и стали не в рост с нашей жизнью. Хотим мы этого или нет, они стали досугом, развлечением, а не жизнью... Хотим мы этого или нет, но поэты все меньше владеют нашими душами и все меньше учат нас. Самые увлекательные сказки преподносят сегодня наука и техника, смелый и беспощадный разум. Не признавать этого - значит не видеть, что делается вокруг. Искусство отходит на второй план - в отдых, в досуг, и я жалею об этом вместе с Эренбургом".

Возмущенные "лирики" и рассудительные "физики" на все лады склоняли Полетаева * . Появились и статьи-крики: "Я с тобой, инженер Полетаев!", появились и самобичующие стихи:

* (Как стало известно впоследствии, "инженер Полетаев" оказался вымышленным персонажем. Его придумал поэт М. Светлов и для обострения полемики умышленно поставив на самые крайние позиции. Мистификация М. Светлова оказалась удачной. )

Что-то физики в почете, Что-то лирики в загоне. Дело не в сухом расчете, Дело в мировом законе. Значит, что-то не раскрыли Мы, что следовало нам бы! Значит, слабенькие крылья - Наши сладенькие ямбы...

(Б. Слуцкий)

Физики в то время действительно были в почете: и расщепление атома, и освоение космоса было делом рук (точнее, голов!) физиков и математиков.

Споры "физиков" и "лириков" на страницах газет бушевали несколько лет. Обе стороны явно утомились, но ни к какому решению так и не пришли. Впрочем, споры эти ведутся и сегодня. Правда, с газетных полос они перенеслись на страницы научных журналов, таких, как "Вопросы литературы" и "Вопросы философии". Проблема, взаимоотношения науки и искусства давно Уже признана философской проблемой, и решается она не на уровне эмоций и газетных вскриков, а за "круглым столом" в атмосфере взаимоуважения и доброжелательства.

Что же сближает и что разъединяет науку и искусство? Прежде всего, наука и искусство - две грани одного и того же процесса - творчества. Наука и искусство - это дороги, а часто и крутые нехоженые тропы к вершинам человеческой культуры. Таким образом, цель и у науки, и у искусства одна - торжество человеческой культуры, хотя достигается она разными путями. "И в науке, и в литературе творчество не просто радость, сданная с риском,- это жестокая необходимость,- говорит американский писатель, физик по образованию Митчел Уилсон (1913-1973).- И ученый, и писатель в какой бы обстановке они ни росли, в конце концов находят свое призвание, словно под влиянием той жe силы, которая заставляет подсолнечник поворачиваться к солнцу".

Задача научного творчества состоит в нахождении объективных законов природы, которые, разумеется, не зависят от индивидуальности ученого. Поэтому творец науки стремится не к самовыражению, а к установлению независимых от него истин, ученый обращается к разуму, а не к эмоциям. Более того, ученый понимает, что его произведения носят преходящий характер и через некоторое время будут вытеснены новыми теориями. Хорошо об этом сказал Эйнштейн: "Лучший жребий физической теории - послужить основой для более общей теории, оставаясь в ней предельным случаем".

Никто, кроме людей, занимающихся историей науки, не читает труды ученых в подлинниках. Да и очень трудно сегодня разобраться, скажем, в "Математических началах натуральной философии" Ньютона, хотя законы Ньютона и известны каждому. Дело в том, что язык науки очень быстро меняется и для новых поколений становится непонятным. Таким образом, в науке остаются жить лишь объективные законы, открытые ученым, но не субъективные средства их выражения.

В искусстве все наоборот. Задача художественного творчества - это постижение мира на основе субъективных мыслей и переживаний создателя. Произведение искусства всегда индивидуально, поэтому оно более понятно, чем научный труд. Истинные шедевры искусства живут вечно - и Гомер, и Бетховен, и Пушкин будут звучать, пока существует человечество, они не устаревают и не вытесняются новыми художественными произведениями.

Правда, ученые имеют свое преимущество. Ученый может проверить истинность своих теорий на практике, он спокоен и уверен в том, что его творения ложатся кирпичиками в огромном здании науки. Иное дело - художник, который не имеет объективных критериев для проверки истинности своих произведений, кроме внутреннего интуитивного убеждения. Даже когда художник уверен в своей правоте, его гложет червь сомнения относительно избранной формы и ее вопл щения. Поэтому, даже когда произведение создано" художник вынужден бороться за свое признание, постоянно заявлять о себе. Не случайно и Гораций, и Державин, и Пушкин не скупятся на слова в оценке своего творчества:

Создал памятник я, бронзы литой прочней... Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный... Я памятник себе воздвиг нерукотворный...

Иное дело - самооценка Эйнштейна, которого значительно меньше волновала проблема будущего своего -творчества: "Быть может, мне и пришли в голову одна-две неплохих мысли". Как заметил Фейнберг, трудно "представить себе, что Бор, пусть даже застенчиво, сказал: "Все-таки своими работами я воздвиг себе нерукотворный памятник".

Глубокая общность науки и искусства определяется и тем, что оба этих творческих процесса ведут к познанию истины. Стремление же к познанию генетически заложено в человеке. Известны два способа познания: первый основан на выявлении общих признаков познаваемого объекта с признаками других объектов; второй - на определении индивидуальных отличий познаваемого объекта от других объектов. Первый способ познания свойствен науке, второй - искусству.

Наука и искусство - это два крыла, которые поднимают вас к Богу.

М. X. А. Бехаулла

Мы уже отмечали в главе 1 познавательную функцию искусства. Но важно подчеркнуть, что научное и художественное познание мира как бы дополняют друг друга, но не могут быть сведены одно к другому или выведены одно из другого. Видимо, этим и объясняется тот факт, что не сбылся мрачный прогноз Гегеля о судьбе искусства в эпоху торжества разума. В век научно-технической революции искусство не только сохраняет свои высокие позиции в человеческой культуре, но и в чем-то приобретает даже более высокий авторитет. Ведь наука со своими однозначными ответами не может заполнить человеческую душу до конца, оставляя место для свободных фантазий искусства. "Причина, почему искусство может нас обогатить,- писал Ни лье Бор,- заключается в его способности напоминать нам о гармониях, недоступных для систематического анализа..."

"- Мне лично,- заявил Эйнштейн,- ощущение высшего счастья дают произведения искусства, в них я черпаю такое духовное блаженство, как ни в какой другой области.

Единственная вещь, которая доставляет мне удовольствие, кроме моей работы, моей скрипки и моей яхты,- это одобрение моих товарищей.

А. Эйнштейн

Профессор! - воскликнул я.- Ваши слова изумит меня как настоящее откровение! Не то чтобы я да,нибудь сомневался в Вашей восприимчивости искусству: я слишком часто видел, как на Вас действуют звуки хорошей музыки и с каким увлечением Вы сами играете на скрипке. Но даже в эти минуты, когда Вы, словно отрешившись от мира, целиком отдавались художественному впечатлению, я говорил себе: в жизни Энштейна это лишь чудесная арабеска, и я никогда бы не подумал, что это украшение жизни является для Вас источником высшего счастья.

В настоящий момент я думал главным образом о поэзии.

О поэзии вообще? Или о каком-нибудь определенном поэте?

Я имел в виду поэзию вообще. Но если Вы спросите, кто вызывает сейчас во мне наибольший интерес, то я отвечу: Достоевский!

Эти слова Эйнштейна, сказанные им в беседе с немецким публицистом начала XX века А. Мошковским, вот уже более полувека будоражат умы и ученых, и художников. Сотни статей комментируют несколько слов великого физика, выдвигаются различные гипотезы и толкования, проводятся параллели между мечтой Достоевского о социальной и моральной гармонии и поисками универсальной гармонии мироздания, которой Эйнштейн посвятил свою жизнь, но в одном сходятся все: современная наука не может развиваться без способности ученых к образному мышлению. Воспитывается же образное мышление искусством. Тема "Эйнштейн и Достоевский" стала олицетворением проблемы взаимодействия науки и искусства, и те, кто заинтересуется ею, могут прочитать прекрасную статью профессора Б. Г. Кузнецова под тем же названием (Наука и жизнь, 1965, № 6).

Без веры в то, что возможно охватить реальность нашими теоретическими построениями, без веры во внутреннюю гармонию нашего мира, не могло бы быть никакой науки. Эта вера есть и всегда останется основным мотивом всякого научного творчества.

А. Эйнштейн

Красота и истина суть одно и то же, ибо прекрасное должно быть истинным в самом себе. Но столь же верно, что истинное отличается от прекрасного.

Г. В. Ф. Гегель

Есть и еще одна причина, объясняющая обострение интереса ученых XX века к искусству. Дело в том, что современная наука перешагнула рубеж собственной прикосновенности. До Эйнштейна механика Ньютона казалась всесильной и незыблемой. Жозеф Лагранж (1736-1813) - "величественная пирамида математических наук", как сказал о нем Наполеон,- завидовал Ньютону: "Ньютон был счастливейшим из смертных, существует только одна Вселенная и Ньютон открыл ее законы". Но вот пришел Эйнштейн и построил новую механику, в которой механика Ньютона оказалась пре, дельным случаем.

Последним бастионом "непогрешимых и вечных" истин в науке оставалась математика. "Среди все наук,- писал Эйнштейн,- математика пользуется особенным уважением; основанием этому служит то единственное обстоятельство, что ее положения абсолютно верны и неоспоримы, в то время как положения других наук до известной степени спорны, и всегда существует опасность их опровержения новыми открытиями". Однако открытия XX века вынудили математиков осознать, что и сама математика, и математические законы в других науках не есть абсолютные истины. В 1931 г. математику постиг удар ужасающей силы: 25-летним австрийским логиком Куртом Геделем была доказана знаменитая теорема, согласно которой в рамках любой системы аксиом существуют неразрешимые утверждения, ни доказать, ни опровергнуть которые невозможно. Теорема Геделя вызвала смятение. Вопрос об основаниях математики привел к таким трудностям, что ее крупнейший представитель Герман Вейль (1885-1955) безрадостно констатировал: "...мы не знаем, в каком направлении будет найдено его последнее решение, и даже не знаем, можно ли вообще ожидать объективного ответа на него".

Разумеется, катастрофы не произошло и наука не остановилась. Наоборот, ученые еще раз убедились в том, что наука находится в постоянном движении, что конечная цель познания - "абсолютная истина" - недостижима. А как хотелось бы ученому, чтобы его любимое детище жило вечно!

И вот ученые обращаются к искусству как сокровищнице вечных и неподвластных времени ценностей. В искусстве не так, как в науке: истинное произведение искусства есть законченный и неприкосновенный продукт творчества художника. Научный закон существует вне теории и вне ученого, тогда как закон художественного произведения рождается вместе с самим произведением. Сначала художник свободно диктует произведению свою волю, но по мере завершения работы "детище" обретает власть над создателем. Произведение начинает терзать создателя, и он мучительно ищет тот единственный последний штрих, найти который дано лишь большому мастеру. С этим штрихом обрывается власть художника над своим созданием, он уже бессилен изменить в нем что-либо, и оно отправляется в самостоятельный путь во времени.

Вот этот несбыточный идеал вечного совершенства, досягаемый для научного знания, и является тем магнитом, который постоянно притягивает ученого к искусству.

Но и наука притягивает искусство. Это выражается только в том, что появляются новые "технические" виды искусств, такие, как кино и телевидение, не только в том, что ученый все чаще становится объектом внимания художника, но и в изменении самого мировоззрения художника. Замечательного русского поэта ученого Валерия Брюсова (1873-1924) можно назвать родоначальником "научной поэзии". В предисловии к своему сборнику стихов "Дали" Брюсов писал: "...поэт должен по возможности стоять на уровне современного научного знания и вправе мечтать о читателе с таким же миросозерцанием. Было бы неправильно, если бы поэзия навеки должна была ограничиться, с одной стороны, мотивами о любви и природе, с другой - гражданскими темами. Все, что интересует и волнует современного человека, имеет право на отражение в поэзии". Стихотворение Брюсова "Мир N измерений" нам хочется привести здесь полностью:

Высь, ширь, глубь. Лишь три координаты. Мимо них где путь? Засов закрыт. С Пифагором слушай сфер сонаты, Атомам дли счет, как Демокрит. Путь по числам? - Приведет нас в Рим он (Все пути ума ведут туда!). То же в новом - Лобачевский, Риман, Та же в зубы узкая узда! Но живут, живут в N измереньях Вихри воль, циклоны мыслей, те, Кем смешны мы с нашим детским зреньем, С нашим шагом по одной черте! Наши солнца, звезды, все в пространстве, Вся безгранность, где и свет бескрыл,- Лишь фестон в том праздничном убранстве, Чем их мир свой гордый облик скрыл. Наше время - им чертеж на плане. Вкось глядя, как мы скользим во тьме, Боги те тщету земных желаний Метят снисходительно в уме.

Кажется, будто в научной поэзии Брюсова сбывается пророчество Гёте: "Забыли, что наука развивалась из поэзии: не принимали во внимание соображение, что в ходе времен обе отлично могут к обоюдной пользе снова дружески встретиться на более высокой ступени".

Итак, взаимоотношение науки и искусства - сложный и трудный процесс. В науке, где требуется ум, нужна и фантазия, иначе наука становится сухой и вырождается в схоластику. В искусстве, где требуется фантазия, нужен и ум, ибо без систематического познания профессионального мастерства настоящее искусство невозможно. Наука и искусство проходят путь от нерасчлененного единства (античность и Возрождение) через противопоставление противоположностей (эпоха Просвещения) к высшему синтезу, контуры которого только проглядывают сегодня.

Сегодня сбываются слова писателя Горького: "Наука, становясь все более чудесной и мощной силой, сама, во всем ее объеме, становится все более величественной и победоносной поэзией познания".

И хочется верить, что сбудутся слова ученого М. Волькенштейна: "Единство науки и искусства - важнейший залог последующего развития культуры. Нужно искать и культивировать то, что объединяет науку и искусство, а не разъединяет их. За научно-технической революцией должна последовать новая эпоха Возрождения".

Творчество научило древних людей из камня делать топоры, стрелять из лука, пользоваться огнем, обрабатывать землю, разводить животных. В творческом порыве человека родилась идея первой прялки, заработали паровые двигатели, вспыхнули электрические лампочки, раскололось атомное ядро.

Творить - значит искать, преобразовывать, создавать, сокращать пути к более полному господству над природой. Сколько славных имен обессмертило творчество. Разумеется, всегда будет впереди то общество, в котором шире открыта дорога для развития способностей и дарований личности. Основное богатство каждой страны заключается в количестве разума, интеллектуальных сил, воспитательных и накопленных народом. Прежде чем дать общую характеристику творческому процессу, необходимо кратко остановиться на особенностях человеческой психики вообще, ибо в процессе творчества участвуют многие виды психической деятельности: творческое воображение, мышление, различные эмоции, влечения, волевая активность, мировоззрение личности.

С давних пор человеческую психику принято делить на три основ­ные сферы: познавательные процессы, чувства (эффективность) и волевую активность. К области познавательных процессов помимо мышления относят воспитание, представление и память.

По новейшим взглядам, свойства памяти зависят от ионного равновесия в нервных клетках, изменений белка в них и молекул рибонуклеиновой кислоты (РНК). Наряду с чувствами в узком смысле слова некоторые исследователи выделяют более простые виды эффек­тивности, которые называют эмоциями. В волевой активности различа­ет произвольные действия и движения. Давая общую характеристику человеческой психики, нужно коснуться и сознания.

Сознание - это высшая форма отражения объективной действи­тельности, наиболее совершенный вид психической деятельности, на которую способен человек в данный момент. Оно является функцией "... того особенно сложного куска материи, который называется мозгом человека". К сознательным, произвольным психическим процессам обычно относят логическое (дискурсивное) мышление, целенаправленные действия, активное влияние, произвольные воспоминания. Подсозна­тельные непроизвольные психические процессы составляют интуитив­ное мышление, инстинкты и влечения, сновидения, воображение, пассивное внимание, непроизвольные воспоминания.

Что же такое творческий процесс? Творчество – деятельность, в процессе которой человек создает новые материальные и духовные ценности. Любое творческое произведение является воплощением замысла творца. Оно всегда содержит в себе элементы новизны и неожиданности, всегда цельно и едино. В творческом акте примерно в одинаковой мере принимают участие ум, воля и чувства. В своих наиболее характерных особенностях творческий процесс един, в какой бы области он ни происходил. Но, тем не менее, в науке и искусстве он имеет некоторые различия, на которых нужно кратко остановиться.

Искусство - это образное отражение действительности. В процессе такого отображения художник через свое личное восприятие дает ту или иную оценку явлениям, выделяет типичное для данного исторического момента. В произведениях искусства художник передает свои чувства, эмоции, переживания, отношение к изображаемому предмету.

В отличие от искусства наука, познавая действительность, в большей мере пользуется абстрактным понятием, делая разнообразные отвлечения и обобщения и стремясь уловить те закономерности, которым подчиняются природа и общество. Обычно в творческом процессе различают три этапа: вдохновение, воображение, возникновение идеи; логическая обработка идеи при помощи обобщения и отвлечения; фактическое выполнение творческого замысла.

Остановимся более подробно на характеристике приведенных этапов творческого процесса. Как известно, наряду с логическим, или дискурсивным, мышлением многие признают еще существование интуитивного мышления, или интуиции. В процессе творчества участвуют оба вида мышлений - интуитивное и логическое.

На первом этапе творчества преобладают подсознательная психи­ческая деятельность, интуитивное мышление, тогда как на втором и третьем этапах творчества основное место занимают логическое мышление и сознательное волевое усилие. На заключительном этапе необходимо контролировать выводы при помощи наблюдений и экспериментов.

Интуитивное мышление, или интуиция (непосредственное чутье, проницательность), предполагает воображение, творческую фантазию, догадку. Интуитивное мышление носит непосредственный и нагляд­ный характер и обходится без определенных, отчетливых понятий, тогда как дискурсивному (логическому) мышлению свойственно образование понятий и выводов, основанных на логических умоза­ключениях, последовательном соединении тех или иных суждений. Интуиция возникает из запаса впечатлений, которые еще не оформлены сознанием, не воплощены в мысль или образ. Интуиция - это вид умственной деятельности, по своей природе близкий к тому мыслительному процессу, который И. П. Павлов называл образным эмоциональным мышлением и связывал по преиму­ществу с активностью первой сигнальной системы.

Что касается воображения, или фантазии, то имеются в виду формы психической деятельности, при которой происходит изменение, преобразование тех или других представлений. Иначе говоря, воображение - это способность вызывать в сознании из богатства воспоминаний определенные составные части и создавать из них новые психические образования.

При известных условиях фантазия может стать творческой, т. е. войти в качестве важной составной части в творческий акт. Подход ума к вещам допускает возможность отлета фантазии от жизни. Фантазия есть качество величайшей ценнос­ти, и нелепо отрицать роль фантазии в самой строгой науке. Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и инте­грального исчисления было бы невозможно без участия фантазии.

Однако воображение бывает только тогда вполне свободным, когда мы отдалены от реальных событий, находимся от них на некотором "душевном расстоянии". Чрезмерная близость к ним связывает нашу мысль и гасит воображение.

Воображение играет важную роль в творческом процессе. Даже существует мнение, что необыкновенная сила фантазии - спутник гениальности. Но, разумеется, одной фантазии, даже исключительной по своему богатству, совершенно недостаточно для создания полно­ценной творческой продукции. Выдающийся русский режиссер и актер К. С. Станиславский глубоко верил в возможность развития творчес­кого воображения. По его мнению, только в виде исключения вообра­жаемая картина создается интуитивно. Обычно же, чтобы расшевелить воображение, приходится предлагать определенные темы для мечтаний и задавать ряд вопросов: кто? когда? почему? для чего? и т. д.

Наряду с воображением в любом творческом акте очень важное место занимают чувства, эмоции.

Когда говорят об эмоциях,подразумевают душевные переживания человека, его волнения, радость, горе, чувства восхищения и гнева, любви и ненависти. Эмоции занимают значительное место в жизни человека, характеризуют его реакцию на окружающую действительность, показывают внутреннее состояние, влияют на творчество, отдых, здоровье.

Нельзя бесстрастно создавать новое, нельзя без эмоционального воодушевления достигнуть значительных результатов, в какой бы то ни было работе, что без эмоций никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины. Как известно, Лев Николаевич Толстой в основу своей теории искусства положил чувства, эмоции. Иван Петрович Павлов в своем известном "Письме к молодежи", пере­числяя основные качества ученого, пишет: "Третье - это страсть. Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если у вас было бы две жизни, то и их бы не хватило вам. Будьте страстны в своих исканиях".

Иван Петрович Павлов считал, что ученому нужна свобода воображения, возможность свободно "раскидывать веер своей фантазии". Особенно важно научному работнику быть независимым в своем творчестве от установившихся традиций, от выработанных подходов к разрешению того или другого вопроса, быть свободным от различного рода пред­взятых идей, предубеждений и т. д. Эрудированный ученый, несущий на себе тяжелый груз знаний и связанный точками зрения, стесняющими свободу его творчества, нередко может сделать меньше открытий, чем дилетант (человек, который только поверхностно знает какую-либо область науки), но внутренне более свободный и независимый.

Когда Альберта Эйнштейна спросили, как делают открытия, он ответил: "Все знают, что оно невозможно, но кто-то один этого не знает. Вот он-то и делает великое открытие". Часто открытия совершаются на стыке наук, что объясняется не только тем, что ученый находит при этом новую область исследования, но и тем, что он не связан в своей работе привычными подходами и точками зрения. Нужно не бояться ни того, что говорят другие, ни собственных суждений. На творческом пути нередко встречаются неожиданные препятствия, кажущиеся некоторое время исследователю непреодолимыми. И только новая догадка, новый ход мысли выводят его из тупика, открывают пути к дальнейшим творческим успехам. "К сожалению, - пишет И. М. Сеченов, - в жизни, как и в науке, почти всякая цель достигается окольным путем, и прямая дорога к ней делается ясной для ума лишь тогда, когда цель уже достигнута".

В науке необходимы преемственность, использование опыта и знаний предшествующих поколений. Всеобщим трудом является всякий научный труд, всякое открытие, всякое изобретение и что все это обусловливается частью кооперацией современников и частью использованием труда предшественников.

Подводя итог вышесказанному, можно сделать вывод о большом значении воображения, эмоций и влечений для творчества, особенно для его первого этапа (творческий замысел, создание идеи произведе­ния). Следует принять во внимание роль других важных факторов в творческом процессе вообще и в научном творчестве особенно: сосредоточенности внимания на определенной теме, накопления и систематизации наблюдений, процесса обобщения и получения выводов. Остановимся на значении для успеха в творческом труде духовной сосредоточенности, концентрации внимания на определенной теме.

Научное творчество имеет свои особенности, так как в большей степени стремится к установлению достоверности исходных фактических материалов и к их последующему контролю. В науке очень важен метод исследования, создание научной гипотезы, знание литературных источников, научные школы и т. д. Но прежде чем перейти к характеристике особенностей научного творчества, необходимо дать опреде­ление понятию науки, выяснить ее значение и рассмотреть основные методы.

Наука есть общий духовный продукт общественного развития.

Наука - исторически сложившаяся и непрерывно развивающаяся на основе общественной практики система знаний о природе, обществе и мышлении, об объективных законах их развития. Она движется вперед вместе с развитием общества, все точнее и глубже познавая действительность. Павлов определяет науку как орудие ориентировки человека в окружающем мире и самом себе.

Истинность научных выводов прямо или косвенно проверяется практикой. Суждения, которые невозможно проверить при помощи наблюдений и опытов, не имеют научного значения. Практика, ставя перед наукой самые разнообразные задачи, приводит к возникновению тех или иных отраслей знания. Но не всегда можно предвидеть практическое значение некоторых открытий. Вначале многие величайшие открытия имели чисто теоретический характер. Например, цитоплазматическая мужская стерильность была открыта в 30-х годах в СССР Михаилом Ивановичем Хаджиновым, а затем в США М. Родсом; нуклеиновые кислоты как составная часть клеточных ядер гнойных микробов были открыты швейцарским ученым Мишером в 1869-1870 гг. И то, и Другое открытия приобрели практическое значение только в 20 веке.

В науке имеет исключительно важное значение метод. Павлов писал: Метод - самая первая основная вещь. От метода, от способа действия зависит вся серьезность исследования. Все дело в хорошем методе.

С общей точки зрения, метод - способ подхода к действительности, способ познания явлений природы и общественной жизни. С марксистской точки зрения, метод - это объяснение всеобщих связей в природе, рассмотрение явлений действительности в их движении, развитии, изменении. Таким образом, научный метод состоит в сочетании приемов накопления надежных фактов с проверкой их соответствия предложенным обобщениям.

Никакое научное знание невозможно без исходного фактического материала, его систематического накопления. Но одни факты сами по себе еще не составляют науки, важен метод, каким они собираются, важны теории, которые кладутся в их основу. Д. И. Менделеев указывал, что одно собирание фактов, даже и очень обширное, одно накопление их, даже и бескорыстное, еще не обеспечивает возможности овладеть наукой, и сами по себе факты не дают еще ни ручательства за дальнейшие успехи, ни даже права на имя науки в высшем смысле. Здание науки требует не только материала, но и плана гармонии. Таким образом, наука невозможна без наличия систематизированных методов исследования и теорий, ибо только они позволяют, с одной стороны, устанавливать отношения между фактами, а с другой - управлять ими, т. е. находить им применение в практике. При этом чрезвычайно важно, что научное отношение к фактам исключает всякое преклонение перед авторитетами. Культ личности в науке совершенно недопустим, ибо он приводит ее в состояние застоя и упадка.

Наука должна увидеть проблемы и найти им соответствующее решение. При этом следует заметить, что несравненно труднее увидеть проблему, чем найти ее решение. Ибо для первого требуется воображение, а для второго только умение.

Наука вынуждена удовлетворяться относительным, приближенным знанием, вероятностью, но по мере прогресса научного познания наши представления о действительности становятся все более точными и совершенными. Диалектический материализм признает относительность всех наших знаний не в смысле отрицания истины, а лишь в том смысле, что в каждый момент невозможно познать ее до конца, полностью. Как известно, основными методами познания в действи­тельности являются наблюдения и эксперимент.

Наблюдения должны проводиться терпеливо, систематически и беспристрастно. Великие ученые-натуралисты (Дарвин, Пастер, Павлов и др.) дают нам исключительные образцы проведения такого рода наблюдения.

Преимущество эксперимента над наблюдением состоит в том, что эксперимент включает активное воздействие, целенаправленное изменение природных условий, благодаря чему легче выясняется значение того или другого фактора в изучаемом явлении. По Павлову, наблюдение собирает то, что ему предлагает природа, опыт же берет у природы то, что хочет экспериментатор. Он был глубоко убежден в том, что экспериментальный метод призван раскрыть сокровенные тайны природы, выяснить процессы, протекающие в живом организме.

Однако в задачу науки входит не только объяснение явлений и факторов, но и предвидение будущих событий. Чудесное пророчество есть сказка. Но научное пророчество есть факт. Можно привести множество примеров научного предвидения в различных областях знаний.

Рассмотрев вопрос, что такое наука и каковы ее методы, возвратимся к научному творчеству, без которого не могла бы возникнуть сама наука и было бы невозможно ее дальнейшее развитие.

По К. А. Тимирязеву, плодотворная научная мысль имеет три ступени:

угадывание истины;

логическое развитие творческой мысли во всех ее последствиях;

проверка выводов путем наблюдения и опыта.

Как уже известно, первый этап творчества - догадка, зарождение замысла, создание новой идеи - носит в значительной мере подсознательный и непроизвольный характер, тем не менее известен целый ряд условий, которые благоприятствуют или, наоборот, препятствуют процессу творчества. Рассмотрим эти условия, ибо зная их, можно сознательно прибегать к определенным приемам, чтобы содействовать успешному развитию творческого процесса.

Уже давно исследователи обратили внимание на то обстоятельство, что очень многие открытия были сделаны совершенно случайно при наблюдении каких-либо явлений окружающей действительности. Например, у Ньютона (1643-1727) мысль о всемирном тяготении в первый раз возникла в тот момент, когда он лежал в саду и увидел падающее яблоко. Важную роль случай сыграл также в некоторых открытиях Дарвина. Отправной точкой для построения его эволюци­онной теории было удивление, которое он испытал, когда выкопал обломок окаменевшего гигантского броненосца, похожего на живого. Одна мысль возникла в его голове: возможно родство между животны­ми, некогда исчезнувшими, и теми, которые живут в настоящее время. Все его дальнейшие исследования шли под этим углом зрения. Он искал факты, которые могли бы объяснить указанное сходство.

Так же случайно было сделано Пастером (1822-1895) его величайшее открытие - возможность ослабления вируса и получения искусственного иммунитета. Однажды Пастер, желая привить курице холеру и не имея под рукой свежей культуры, взял ту, которая простояла некоторое время в пробирке, закрытой ватой. Привитый вирус оказался уже не смертельным: курица переболела и выздоровела.

Во всех подобного рода открытиях, сделанных случайно, исключительное значение имеет непосредственное наблюдение тех или других явлений природы, новое и свежее их восприятие. Но нужно долго и упорно работать в известном направлении, чтобы оказаться в состоянии сделать из наблюдений вывод. Об этом прекрасно сказал знаменитый французский математик Лагранж: "На случай при великих открытиях наталкиваются те, кто его заслуживает". Иначе говоря, в области наблюдений счастливая случайность выпадает на долю "подготовленных умов".

В период творчества нашесознание должно быть свободно от излишних, не относящихся к делу представлений, чтобы всецело сосредоточить мысль на одном предмете. "Искра научного творчества, - пишет Павел Александров, - вспыхивает лишь тогда, когда интерес к данному вопросу, пусть даже очень специальному и далекому от житейской повседневности, достигает того критического уровня, при котором не заниматься этим вопросом человек уже не может, когда сам вопрос и стремление его решить овладевают им совершенно".

На одной научной конференции Иван Петрович Павлов поставил перед собой и присутствующими большой вопрос: держать ли в голове все приобре­тенные знания или по примеру известного английского физика Уильяма Рамзая отказаться от них и думать так, как бы ничего не зная, чтобы мысль приобрела свободный характер? Павлов пришел к заключению, что, несмотря на исключительную важность сохранения свободы мысли, иметь определенные знания необходимо, чтобы не испытывать излишних затруднений, не повторять тех вопросов, которые уже разрешены, и, как говорят, не открывать Америку.

Однако и сами знания по ценности можно разделить на два вида:

I - знания, которые представляют собой оригинальный продукт
мышления исследователя;

II - те, что носят пассивный характер, так как они не подвергаются умственной обработке ни в момент их приобретения, ни в дальнейшем, а сохраняются в памяти как известный запас сведений.

Знание тогда действенно, когда оно становится органической частью нашего я, когда оно приводит к овладению известными приемами, необходимыми для свершения действия.

Не может быть настоящего познания без умения выделять в явлении самое главное, наиболее существенное и важное. Любое знание является продуктом деятельности ума, и чем глубже мысль, тем значительнее знания, которыми овладевает человек. Только умственная деятельность способна организовать представления, объединить их по определенному плану, придать им согласованность. Можно много знать, но не понимать того, что знаешь. Понимание достигается при помощи сознательного волевого усилия, а не является результатом простого запоминания. И. П. Павлов считал, что без хорошего знания специальной литературы современному ученому работать невозможно. Но роль книги для научного творчества не может быть сведена только к приобретению необходимых знаний. Книга может натолкнуть на новое открытие, она оказывает влияние не только на мыслительный процесс человека, но и на его личность, идеалы, взгляды и т. д.

Следует помнить, что проникновенное понимание, свобода и независимость мысли в подходе к тем или другим явлениям действительности - наиболее важные условия творчества. Нужно сочетать живую фантазию с критической деятельностью ума: только в этом залог успеха в любом виде творчества.

Роль отвлечений мысли и логической обработки тотчас же выступает на первый план, как скоро догадка, творческая идея, опирающаяся на опыты, превращается в научно обоснованное предположение, или гипотезу.

Гипотеза составляет очень важный этап в научном творчестве. Она делает события понятными, а иногда даже предсказывает их наступление. Научные гипотезы открывают путь к дальнейшим исследованиям и приводят к открытию новых фактов и новых законов. Один из крупнейших немецких естествоиспытателей Герман Людвиг Гельмгольц утверждал, что, когда из общего правильного принципа выводят следствие для отдельных случаев его применения, постоянно наталкиваются на поразительные результаты, которых не предполагали.

Всякая научная теория дает такие обобщения и отвлечения, которые согласуются с опытом и в состоянии предсказать новые явления и события. Правильность гипотезы или теории определяется тем, насколько она окажется в соответствии с последующими наблю­дениями. Даже самая новая гипотеза должна иметь преемствен­ность в отношении прошлого научного опыта и быть согласована с другими общими положениями науки.

В творческом процессе неустанно происходит борьба двух тенденций; старого и нового, подражательности и новаторства. Старое воззрение отстаивает свое право на существование, новый факт требует его пересмотра, из конфликта возникает научная проблема. Но ничего нельзя обожествлять, ни из чего, даже из самых превосходных гипотез и теорий, нельзя создавать фетиш.

Во многих случаях научные гипотезы являются только рабочими планами, которые следует менять в зависимости от результатов опыта.

В науке не существует вечных гипотез. Всегда происходит так, что некоторые факты, вытекающие из теории, опровергаются дальнейшими наблюдениями и экспериментами. Теория после периода своего расцвета может быть опровергнута. Но обычно новая теория рождается на развалинах старой, как попытка найти выход из создавшихся трудностей. Известный английский физик М. Фарадей о роли гипотез и теорий в науке писал, что догадка и теории, возникающие в уме исследователя, уничтожаются его собственной критикой и осуществляется достигнув едва десятую часть от всех его предположений и надежд. У ученого не должно быть любимых теорий, школ, учителей: одна правда должна быть его целью. Почему? Да потому, что гипотеза - это временное объяснение наблюдаемых явлений, и она должна быть упразднена, как только дальнейшие наблюдения станут ей противоречить.

Только систематическая и продолжительная проверка гипотез и теорий при помощи наблюдений и опытов может служить настоящей гарантией того, что они стали правилами и законами, позволяющими не только овладевать ходом текущих событий, но и предвидеть их будущие изменения.

В своем известном "Письме к молодежи" Павлов писал: "Никогда не пытайтесь прикрыть недостатки своих знаний, хотя бы самыми смелыми догадками и гипотезами. Изучайте, сопоставляйте, накапливайте факты. Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты - это воздух ученого. Без них вы никогда не сможете взлететь. Без них ваши "теории" - пустые потуги. Но изучая, экспериментируя, наблюдая, старайтесь не оставаться у поверхности фактов. Попытайтесь проникнуть в тайну их возникновения. Настойчиво ищите законы, ими управляющие".

В этом письме с предельной ясностью обрисовывается роль фактов и теорий для построения науки. Без фактов нельзя создать настоящих теорий, а без хорошо проверенных теорий, т. е. законов, не может существовать наука.

Дмитрий Иванович Менделеев полагал, что лучше держаться такой гипотезы, которая со временем окажется неверной, чем не иметь никакой, полученные факты должны подвергаться специальному и повторному контролю, ибо они могут иметь неодинаковую ценность и достоверность.

Еще больший источник возможных ошибок связан с тем, что отображение нашим сознанием предметов, событий и явлений окружающей нас действительности не сводится к простой регистрации фактов.

Как известно, восприятие является очень сложным процессом, в котором происходит как непосредственное чувственное отображение предметов и явлений, так и их узнавание, делается их первоначальная группировка и оценка, и наконец, достигается полное их понимание. Кроме того, на ход восприятия оказывает влияние характер личности, преобладающие взгляды и интересы, различного рода эмоции. Поэтому нет ничего удивительного в том, что как в жизни, так и в науке приходится встречаться с недостоверными и даже мнимыми фактами. При наличии же религиозных верований, фанатических идей целые коллективы могут стать жертвами невольных заблуждений. Л. Пастерпризывал к тому, чтобы каждый исследователь руководствовался только фактами, установленными на опыте, и был осторожен в своих выводах. Павлов также настоятельно рекомендовал по больше сомневаться в полученных результатах и побольше ставить контроль­ных экспериментов. Но при этом следует заметить, что совсем иное отношение, чем к недостоверным и сомнительным фактам, должно быть к фактам, противоречащим друг другу.

Рассматривая характерные особенности научного творчества, необходимо подвергнуть критическому анализу само мышление исследователя и указать на типичные качества научного склада мышления вообще. Самое первое и обязательное требование, которое должно быть к нему предъявлено, - это достижение зрелости мысли, свойственной логическому (дискурсивному) мышлению. Самая большая недисциплинированность ума - это верить во что-нибудь только потому, что хочешь, чтобы это было именно так, а не иначе.

Умение размышлять над своей работой, видеть ее перспективы, предугадывать результат - неизменное условие успешного творчества: И. Я. Берцелиус указывал, что ученый никогда не должен пытаться вершить убеждение там, где есть только вероятность. Ибо кто выдает вероятность за истину, тот сознательно или бессознательно становится обманщиком.

Каждый исследователь ставит перед собой задачу найти правильные и экономные пути для наиболее плодотворных обобщений и заключений. Прежде всего, необходимо стремиться к ясности мысли. Согласно одному из "правил для руководства ума", которые провозгласил французский философ, математик и физик Рене Декарт, нужно делать исчисления столь совершенным, заключение столь лаконичным и ясным, чтобы они были сразу восприняты.

Другое, столь же важное качество ума, нужное научному исследователю, - это простота мысли и решений тех или других вопросов. Настоящий ум не крадется темным кривым переулком, он открыто идет по ровному и прямому пути. Талант находить простейшее в самом сложном - это важнейшее качество ума настоящего ученого. Вряд ли подлежит сомнению, что наибольшее напряжение ума требуется при его синтетической и аналитической деятельности. Синтез и анализ - это наиболее важные умственные операции, которыми человек пользуется на каждом шагу своей деятельности. При синтезе мышление, исходя из двух конкретных явлений (фактов), устанавливает между ними внутреннее отношение и таким образом приходит к высшему обобщению. Синтез позволяет из частностей создать нечто целое, единое.

Анализ позволяет расчленять целое на части. При анализе мышление, взяв в качестве исходного пункта отдельное явление, восходит к его первоначальным общим положениям, отвлекаясь при этом от ряда деталей.

В соответствии с преобладанием аналитической или синтетической умственной деятельности различают два рода умозаключений; в одном случае суждение идет от общего к частному (дедукция); во втором - наоборот, от частного к общему (индукция). Обычно человек в процессе всех видов познания пользуется обеими формами умственной деятельности.

Творческий процесс на первом этапе своего развития всегда носит синтетический характер, тогда как анализ главным образом необходим для логической обработки уже имеющейся идеи.

В любом явлении необходимо выделить, самое главное, основное и одновременно нельзя забывать и о некоторых деталях, которые на первый взгляд не имеют прямого отношения к теме исследования. Иногда одна какая-нибудь, даже незначительная деталь опыта определяет его судьбу и дает всему исследованию совсем другое направление.

Определить все условия, которые требуются для плодотворной научной работы, конечно, невозможно. Да в этом и нет необходимости. Важно уловить наиболее характерные свойства научного склада мышления и приложить все усилия, чтобы их выработать у себя. Здесь, как и в других вопросах, нельзя отрывать теорию от практики. Очень многие важные стороны творчества лучше всего улавливаются в процессе овладения техникой научной работы.

Возьмем для примера такое простое и вместе с тем очень важное дело, как сохранение для научной работы известных идей и фактов. Учитывая, что наша память несовершенна, а мысли и представления могут забываться на время или навсегда, нельзя доверять своей памяти, необходимо каждую ценную мысль записывать сразу же при ее появлении.

Не менее важно совершенно точно регистрировать и систематизировать

фактический материал, предназначенный для научной обработки. Приемы регистрации и систематизации могут быть различными в зависимости от индивидуальных особенностей исследователя, но без них обойтись невозможно. Многие научные работники систематически делают выписки из книг, заранее накапливая интересные факты и мысли, которые могут понадобиться им в дальнейшей работе.

Дмитрий Андреевич Кисловский указывал, что "зоотехник не должен забывать, вся зоотехническая практика является громадным коллективным экспериментом по направленному изменению одомашненных животных в нужном для человека направлении. Правильный методический анализ этого материала должен во многом помочь и при постановке дальнейших экспериментов". Поэтому правильная организация зоотехнического учета дает основание зоотехнику использовать его для решения целого рода зоотехнических вопросов, которые относятся к данному стаду, ферме, хозяйству.

При практическом решении вопросов повышения продуктивности животных в колхозах и совхозах большую роль играют все специалисты сельскохозяйственного производства, главным образом зооинженеры и зоотехники хозяйств.

Можно так сказать о животноводстве: С внешней стороны это дело кажется грубым - во дворе ухаживать за скотом, а на самом деле - это очень тонкое дело. Ни в одной отрасли труда, исключая только уход за человеком, не требуется такого внимания и любви к делу, как в животноводстве.

Чтобы правильно использовать животных и больше получать от них продукции, нужно в совершенстве знать методы их разведения, способы кормления, содержания и ухода.

Каждому специалисту этой отрасли приходится решать важные вопросы, связанные с экономикой и организацией животноводческого хозяйства, производством кормов, механизацией процессовнафермах, а также переработкой животноводческих продуктов.

Поэтому повседневный труд зооинженера в хозяйстве чрезвычайно разнообразен и содержателен. От того, насколько правильно и с сознанием дела зооинженер будет организовывать работу в хозяйстве, зависит успех развития общественного животноводства, рост его продуктивности и общее повышение доходности хозяйства.

Работа зооиженера в хозяйстве чрезвычайно интересна. В повседневной деятельности он имеет дело с живым организмом. Наблюдая за ним, экспериментируя и подбирая для него благоприятные условия кормления, содержания и ухода, а также используя из селекции лучшие методы отбора и подбора, он совершенствует существующие группы животных. Ни одна из отраслей сельскохозяйственных знаний не затрагивает так широко и глубоко жизнь сложнейшего живого организма, как зоотехния. В этом ее интерес и увлекательность. В совхозе или колхозе зооинженер является организатором и руководителем всего животноводства и смежных с ним отраслей. Специалист призван быть расчетливым и вдумчивым хозяином этой сложной отрасли сельскохозяйственного производства. Получение в хозяйстве дополнительного количества мяса, молока, яиц, шерсти и другой продукции является вкладом в общее дело улучшения материального благосостояния трудящихся.

Леонардо да Винчи (Leonardo da Vinci) (15.4.1452, Винчи, близ Флоренции, 2.5.1519, замок Клу, близ Амбуаза, Турень, Франция), итальянский живописец, скульптор, архитектор, учный и инженер. Родился в семье богатого нотариуса. Сочетая разработку новых средств художественного языка с теоретическими обобщениями, Л. да В. создал гармонический образ человека, отвечающий гуманистическим идеалам.
основоположником стиля Высокого Возрождения был Леонардо да Винчи, гений, чье творчество знаменовало грандиозный качественный сдвиг в искусстве. Значение его всеобъемлющей деятельности, научной и художественной, стало ясно только тогда, когда были исследованы разрозненные рукописи Леонардо. В его заметках и рисунках гениальные прозрения в самых различных областях науки и техники. Он был, по выражению Энгельса, не только великим живописцем, по и великим математиком, механиком и инженером, которому обязаны важными открытиями самые разнообразные отрасли физики.
Искусство для Леонардо было средством познания мира. Многие его зарисовки служат иллюстрацией научного труда, и в то же время это произведения высокого искусства. Леонардо воплощал собой новый тип художника ученого, мыслителя, поражающего широтой взглядов, многогранностью таланта.
Леонардо избегал всего неподвижного и застывшего. Он любил движение, действие, жизнь. Его притягивал меняющийся, скользящий, разлагающий формы свет. Он как завороженный следил за поведением воды, ветра и света. Своим ученикам он советовал рисовать пейзаж с водой и ветром, на восходе и закате солнца. Он смотрел на мир глазами Гераклита, через его знаменитую формулу: Все течет, все меняется. В своих произведениях он стремился выразить переходное, меняющееся состояние. Именно такой предстает загадочная и странная полуулыбка его знаменитой Джоконды. Благодаря этому все выражение лица становится неуловимым и меняющимся, странным и загадочным.

«Творчество в науке»
Данная тема заинтересовала меня тем. что наука, хоть и является серьезным предметом, не может обойтись без творчества. Потом}" что творчество зачастую присутствует во всех сферах нашей жизни.
Так же, хотелось подчеркнуть актуальность данной проблемы. Сейчас идет век разнообразных технических новинок и приспособлений. Вот только, помимо того чтобы использовать научное знание, люди часто прибегают к творчеству. Рассмотрим на примере: сейчас на рынке присутствует довольное большое количество разнообразных ноутбуков, как говорится "на вкус и цвет". Но если бы такого ассортимента на прилавках не было, то соответственно, все ноутбуки были бы одинаковыми. Главная мысль в том, что кроме науки люди прибегают и к творчеству. Еще одним ярким доказательством присутствия творчества в науке, является известный учёный А. Эйнштейн, который говорил: "Я верю в интуицию и вдохновение». Выходит, что даже серьезная научная деятельность может воспользоваться чем-либо далеким от науки. Значит, в науке может присутствовать и творчество. Таким образом, творчество действительно твердо обосновалось в науке. Без него научная деятельность была бы не так интересна, как с ним.

Подготовь сообщение на тему «Творчество в науке» или «Творчество в искусстве» (на примере известной личности).

Ответ

Творчество в науке

Данная тема заинтересовала меня тем. что наука, хоть и является серьезным предметом, не может обойтись без творчества. Потому что творчество зачастую присутствует во всех сферах нашей жизни.

Так же, хотелось подчеркнуть актуальность данной проблемы. Сейчас идет век разнообразных технических новинок и приспособлений. Вот только, помимо того чтобы использовать научное знание, люди часто прибегают к творчеству.

Рассмотрим пример. Сейчас на рынке присутствует довольное большое количество разнообразных ноутбуков, как говорится «на вкус и цвет». Но если бы такого ассортимента на прилавках не было, то соответственно, все ноутбуки были бы одинаковыми. Главная мысль в том, что кроме науки люди прибегают и к творчеству.

Еще одним ярким доказательством присутствия творчества в науке, является известный учёный Альберт Эйнштейн, который говорил: «Я верю в интуицию и вдохновение». Выходит, что даже серьезная научная деятельность может воспользоваться чем-либо далеким от науки. Значит, в науке может присутствовать и творчество.

Таким образом, творчество действительно твердо обосновалось в науке. Без него научная деятельность была бы не так интересна, как с ним.

Творчество в искусстве

Знаменитым творческим человеком является Михайло Ломоносов.

Творчество в искусстве на примере известной личности Ломоносова не менее интересно с точки зрения понимания того, как работает гений разума. Родившись намного позже, а значит, имея намного меньше областей, где можно стать первооткрывателем, он выбирает для себя очень непростой путь естествоиспытателя.

Действительно, намного сложнее проявить творчество в таких областях, как физика или химия. Однако именно такой подход позволил Ломоносову добиться вершин в познании Вселенной, на которые даже не замахивались многие ученые. Не говоря уже о том, что наш соотечественник добился серьезных успехов в искусстве. Взять хотя бы его поэтический талант или искания в живописи, которые также заслуживают тщательного исследования.

Рассматривая творчество в искусстве на примере известной личности, мы приходим к выводу, что любое созидание подразумевает поиск неизведанных горизонтов, за которыми идет новое понимание, достижение непознанного. Многие великие люди стали таковыми именно благодаря этой способности – находить непостижимое в, казалось бы, совершенно обычном, располагающемся на расстоянии вытянутой руки.